Не успел он проделать ото с несколькими ногтями, как его начало трясти, на губах выступила отвратительного цвета пена. Его трясло все сильнее. Глаза вылезали из орбит. Из горла слышался булькающий звук.

В глазах появился ужас, который говорил о том, что Орчид Джонс понял, что с ним происходит.

– Арг-ав-р-гр!
– произнес он, и больше ничего нельзя было разобрать, кроме этого.

– Что за чертовщина?
– негодовал Монах.

Орчид Джонс продолжал хрипеть, полагая, что произносит нужные слова, но среди этого хрипа удалось различить только одно имя.

– Карсон Александр Олмен.

Через какое-то время Орчид Джонс перестал трястись.

Монах осмотрел его.

Когда химик оторвался от своего осмотра, его лицо выражало испуг и отвращение.

– Орчид Джонс мертв, - мрачно констатировал он и уточнил: - Мертвее не бывает.

Доку Сэвиджу понадобилось меньше двух минут, чтобы установить причину смерти Орчида Джонса - яд под ногтями.

– Нет никакого шанса реанимировать его, - вздохнул Бронзовый человек.

– Не думаю, что этот парень осознанно принял яд, - пробормотал Монах.

– Я тоже в этом уверен, - ухватился за это предположение энергичный Хэм.
– Умирая, он бормотал, пытаясь что-то сообщить.

– Были какие-то вразумительные слова?

Хэм доложил, что было произнесено три слова.

– Карсон Александр Олмен, - тихо повторил Док Сэвидж.
– Хорошо, наше лучшее пари...

– Это будет суперамальгамация!
– вмешался в разговор новый собеседник - очень высокий и настолько тощий человек, что на него было больно смотреть. У него был высокий лоб, умное лицо мыслителя. Говорят, что как только он научился ходить, то уже тогда носил на ленточке монокль с сильной линзой.

– Это будет суперамальгамация, - произнес новый собеседник.
– Мои знакомые составляют подобие номенклатуры.

Сказал эти слова Вильям Харпер Литтлджон, более известный как Джонни всемирно известный археолог и геолог, человек, который никогда не прибегал к коротким словам, когда можно было воспользоваться длинными. Джонни также был помощником Дока.

– Может быть, кто-нибудь переведет мне это?
– попросил оторопевший Монах.

– Джонни хочет сказать, - пришел на помощь Док, - что единственным Карсоном Александром Олменом, которого он знает, является довольно известный археолог, носящий такое имя.

– Суперзнаменитый...

– Цыц!
– произнес Монах.
– Хватит с меня таких слов по самую завязку. Старайся подбирать что-нибудь попроще, пожалуйста!

– Карсон Александр Олмен хорошо известен в своей области, - неохотно согласился Джонни.

В это время заговорил бледный, хилый на вид Длинный Том, державшийся до этого в тени и почти не принимавший участия в разговоре.

– Мне хотелось бы знать, к чему все это беспокойство?
– пробормотал он.
– Разве мы не можем попробовать воскресить человека, который бы действительно творил добро в этом несовершенном мире, и чтобы при этом на нашу голову не свалились всяческие неприятности?

– Да ты бы зачах, если бы не было этих неприятностей!
– фыркнул Монах.

– Куда уж дальше чахнуть?
– заметил Хэм, созерцая бледного и хилого Длинного Тома.

– Ну что, будем искать этого Карсона Александра Олмена?
– проворчал недовольно Длинный Том.

– Будем, - сказал Док Сэвидж.
– Сейчас позвоним ему по междугородной. Если же ничего не прояснится, то мы подключим Рении, члена нашей команды, который еще находится в Нью-Йорке и займется этим делом.

Док Сэвидж подошел к телефону и попросил связать его с Нью-Йорком, с квартирой археолога Карсона Александра Олмена.

Дома у Карсона Александра Олмена долгое время надрывался телефон, звоня через одинаковые интервалы, но никто не поднимал трубку, хотя в доме был человек, который мог бы сделать это.

Этот человек находился у шкафа для хранения документов, в котором была также вся личная корреспонденция археолога. Комнату окутывал мрак, человек был в плаще с поднятым воротником, а поля его шляпы были опущены вниз по всей окружности. Да и большие очки в роговой оправе не позволяли как следует рассмотреть очертания его лица.

Карсон Александр Олмен унаследовал громадное богатство от своего отца - старого промышленного воротилы. Он всегда отличался педантичностью, и именно благодаря этой черте вышел в лидеры в своей области, владел одним из самых крупных частных музеев в мире. Археолог применял свою систему и в личной жизни. Например, абсолютно всю свою корреспонденцию за прошлые годы он тщательно хранил в шкафу, стоявшем возле письменного стола.

Таинственный незнакомец внимательно просматривал эту корреспонденцию, сосредоточив свое внимание на подшивке с пометкой "ЗАРУБЕЖНЫЕ". Время от времени он вырывал по листику и прятал их во внутреннем кармане плаща.