Дверь отворилась около двух часов ночи, шеренгой из кабинета вышли эксперты.

– Мне жаль, джентльмены, - сообщил сенатор Фанстон осаждающим его репортерам, - кандидат на воскрешение будет объявлен через неделю.

– А почему не сейчас?

– Именно через такой срок решено сделать объявление.

– Но почему?

Сенатор Фанстон промолчал, потому что у него не было надлежащего ответа. Они приняли такое решение просто потому, что нужно было определить дату объявления.

– Этот кандидат на воскрешение - изобретатель?

– К сожалению, я не могу ответить.

– Говорят, что выбрали Томаса А. Эдисона.

Сенатор Фанстон молчал.

– Это не женщина?

– Извините, джентльмены.

– Это не Джордж Вашингтон?

Молчание.

– Авраам Линкольн?

Опять молчание.

– Рудольф Валентине?

Глубокое молчание.

– А может быть, это сфинкс?
– холодно спросил корреспондент одной из газет.

Сенатор Фанстон одарил всех широкой, дружеской улыбкой, выработанной в общении со своим окружением, сфотографировался в своем огромном цилиндре и без него, затем извинился и ушел домой.

Сенатор из Вайоминга Фанстон жил один, но не в гостинице, а снимал квартиру в юго-западной части города на Делавэр-авеню. К нему наведывалась одна негритянка, стряпала и вечером возвращалась домой, как правило, около девяти. Звали ее Орхидеей Джонс, и к работе она приступила не так давно.

Сенатор Фанстон вошел к себе, вытянул ключ из замка, положил его в карман и с удивлением взглянул на темный силуэт в кресле возле окна.

– Это ты, Орхидея?
– спросил он.
– Почему ты до сих пор не ушла домой?

– Это не Орхидея, - ответил силуэт.
– А скорее всего лилия, если будешь достаточно послушным.

Этот голос звучал, как рычание завладевшего костью бульдога, к которому подступает другой бульдог. Поэтому сенатор Фанстон застыл на месте, схватившись руками за края своего огромного цилиндра.

– На сей раз вам повезло, мой ночной гость, - сказал он с тяжелым чувством.
– У меня привычка всегда таскать с собой кучу денег. Они находятся у меня на поясе в замшевой сумочке.

– Сколько?
– спросила тень.

– Тысяча двести долларов, - Курам на смех, - сказал незнакомец. Можешь оставить себе.

Сенатор Фанстон попытался облизнуть губы, но язык был очень сухим от волнения, так как ничего хорошего его наверняка не ожидало. Он заметил в руках своего мрачного посетителя оружие, вид которого был довольно неприятным. По всей вероятности, какой-то тип жидкостного пистолета.

– Жидкость в этой штуке, - сказал посетитель, слегка повернув свой пистолет, - прикончит тебя в один миг. Дуло залеплено кусочком воска, но когда я спущу курок...

Он не закончил.

– Что вам надо?

– Ответ на один вопрос, - ответил тот.

Сенатор Фанстон, будучи человеком наблюдательным, успел заметить, что непрошеный гость был в синем костюме, мало чем отличавшемся от тысяч других, которые сейчас носят в Вашингтоне. Лицо его полностью закрывала черная как смоль маска, а на руках были черные перчатки.

– Гм-м!
– кашлянул сенатор Фанстон.
– Что ж, валяйте!

– Назови имя человека, которого Док Сэвидж собирается вернуть к жизни.

– Ничего не выйдет!

– Я не шучу!

– Я тоже!

– Тогда мы зря теряем время на болтовню.

Человек в маске поднялся и спокойно вытянул перед собой жидкостный пистолет. Не было никакого сомнения, что он тотчас же выстрелит.

– Погодите!
– проворчал сенатор Фанстон.
– Глупо с моей стороны сопротивляться!

– Разумеется!

– У меня в кармане находится лоскуток бумаги, на котором написано имя.

Человек в маске подошел за лоскутком. Ни ростом, ни телосложением он не превосходил сенатора Фанстона.

На близком расстоянии от него исходил запах, напоминающий цветочный магазин.

– Черт побери!
– выругался незнакомец, бросив взгляд на бумажку.
– А теперь повернись, я свяжу тебе руки за спиной.

Сенатор Фанстон подчинился. И тут незнакомец нанес ему дубинкой удар по голове, переступил через бесчувственное тело и направился на кухню. С кляпом во рту и связанная, здесь находилась негритянка Орхидея. Не останавливаясь, человек в маске направился к выходу.

На ближайшей улице его поджидал адвокат Шастер.