– Все?
– недоверчиво спросил я, внимательно изучая свою переднюю конечность. Клаудерсфорс посмотрел на врача и тот кивнул. Потом он быстро собрал инструменты и сказал:

– Вы надежно защищены от разряда, Карл, пострадает только жертва. Попробуйте.

Он протянул мне кусок стальной проволоки. Я осторожно приложил к ней средний и указательный пальцы и, как было сказано, нажал безымянным на подушечку большого. По проволочке проскочила мощная голубая искра, и я автоматически отдернул руку. Сталь приобрела вишнево-красный оттенок и таяла на глазах - от огромной температуры разряда металл испарялся.

– Вы что-нибудь почувствовали?
– спросил врач.

– Ничего особенного, только тепло на самых кончиках пальцев.

– О'к, машинка действует так, как и должна, - он повернулся к советнику президента.
– Ребята на полигоне во время испытаний говорили то же самое.

Клаудерсфорс посмотрел на часы:

– У нас осталось 42 секунды. Итак, Карл, у вас теперь десять зарядов на крайний случай. По одному в день, на самый крайний случай.

Он пожал мою руку, правую, все-таки он не был трусом. Врач внимательно посмотрел на меня и произнес, заканчивая инструктаж:

– Вы можете свободно пользоваться рукой, разряд произойдет только тогда, когда вы коснетесь безымянным пальцем правой руки правого большого пальца. При любых других касаниях машинка безобидна. Берегите кисть - если вам отгрызут, отпилят или сломают пальцы - возможен пробой изоляции...

– Не боитесь, доктор, что сегодня же попадете под машину? Уж больно много вы знаете...

– Я не доктор, я - генерал. Удачи, Карл!

– Минус три секунды, - Клаудерсфорс открывал дверь.

"Доктор" и я следом за ним покинули спецпомещение "лечебный кабинет". Ричард Клаудерсфорс на прощание поднял вверх два растопыренных пальца. Совсем как Джеки - вспомнил я. Шутить по этому поводу мне уже не хотелось.

Мы молча шли по коридору. Точнее, "врач" бодро шагал, задавая темп, а я плелся позади, стараясь не очень отставать. Настроение было неважное. В который уже раз за прошедшие сутки все перемешалось в моей несчастной голове. Я вспомнил свои ночные рассуждения и усмехнулся. Тяжело в этом мире убежать из своей колеи. Если лезешь вбок - за тебя заботливо углубляют ее и делают стенки более крутыми. Да и надо ли лезть на гребень - все равно за ним другая колея... Может быть хуже этой... В конце концов я махнул на все это рукой. Правой. Выбора у меня как не было, так и нет: нужно идти и вернуться. Потом разберемся с остальным. А разрядник - что разрядник - можно ведь и не пользоваться им.

– Надо ли говорить, что мы углубленно тестировали ваш организм перед "выездом"?
– спросил "врач".

– Не надо.

– Мужайтесь! Родина не забудет ваш...

– Ах, отстаньте, - вяло выдавил я, наблюдая радостно летящего мне навстречу по коридору Майкла со сворой репортеров на хвосте. Ослепляя, защелкали вспышки, мой менеджер открыл рот, но мой сопровождающий опередил его:

– Он полностью здоров и готов к спуску. Углубленное тестирование показало, что Карл подошел к моменту начала операции в оптимальной форме. Официально заявляю это, как председатель медицинского комитета...

Майкл вообще расцвел и обнял меня за плечи. Так, возможно он цвел, когда его жена принесла ему первого ребенка и ему об этом наконец сообщили.

А я плевать хотел на все. Я видел часы в конце коридора, до того момента, когда меня отхаркнет камера распределителя Бункера в другой мир оставалось около полутора часов, значит до начала спуска - примерно минут тридцать.

– Идем на инструктаж?
– прекращая комедию, я обернулся к Майклу.

– Да!
– он нежно и осторожно, как большую хрупкую вазу, развернул меня в другом направлении, и мы двинулись по кишкам коридоров, оставив медицину вместе с репортерами где-то в иной Вселенной...

– Посмотрите пожалуйста сюда, Карл, - сказал мне довольно пожилой мужчина с нашивками командного состава Бункера. Я не разбираюсь в их званиях. Он показа л на прозрачный стеклянный цилиндр, в боковой закругленной поверхности которого почти у самого дна была сделана прямоугольная дырка.
– Это макет выхода-шлюза. Вот это прямоугольное отверстие - лаз, через который вы попадете в тот мир и через который должны будете вернуться обратно к нам спустя десять суток. Минута в минуту.

Будьте внимательны и запоминайте все в точности. В 16 часов 30 минут ровно через десять дней мы на пятнадцать секунд поднимем плиту и откроем вход в шахту распределителя. Если вы не успеете за эти пятнадцать секунд войти в шлюз, то останетесь там навсегда.

– Почему такие жесткие нормативы?

– Карл, вы не совсем отчетливо себе представляете, с чем мы имеем дело. ЭТО очень страшно. Особенно по ночам. На острове никто долго не выдерживает. Нельзя, чтобы ЭТО вырвалось наверх...

Я посмотрел на него повнимательнее. Возможно он не так стар, как кажется с первого взгляда... Мне вспомнился ночной сон. Конечно, у каждого свое воображение, но, что бы там не представляли себе служащие Бункера, ни один из них, я уверен, не захочет, чтобы эта гадость вылезла через шахту распределителя наружу, в наш мир. Когда Банка строилась как-то никому не приходило в голову, что шлюз придется эксплуатировать в обратном направлении - он всегда работал только "туда". Они боятся проказы...