–  Манучар, огромное спасибо. Я твой должник.

–  Ладно тебе... Вот что, ты с утра хоть что-нибудь ел?

–  Ни крошки.

–  Я тоже, с твоим перстнем. Сходим в буфет?

–  С радостью. Только, ты разыскал Котика?

–  Разыскал. И назначил прийти в шесть тридцать ко мне. Пропуск заказан. У нас в запасе почти час. Так что успеем.

Мысленно поблагодарив Манучара еще раз, отправился вместе с ним в буфет. Пережевывая сосиски и запивая их соком, я не мог отключиться от аферы с перстнем. Организатором этой аферы, конечно же, является Челидзе. В прошлом году он похитил "Перстень Саломеи" у Дадиани, заменив его копией. Десять дней назад, судя по всему, он вернул подлинник. Это ясно. А в остальном - путаница. Зачем Челидзе похитил подлинник? Чтобы продать какой-то старушке? Какой? Ладно, может быть, эта старушка тоже отдаленный потомок князей Дадиани. Но почему тогда старушка продала "Перстень Саломеи"? При этом она неожиданно проявила недюжинный опыт - нашла Котика, опытного посредника, завсегдатая злачных мест. Но тут еще одна загадка. Человек вроде Котика никогда не будет трудиться ради какой-то старушки. Хорошо, может быть, Котик - подставное лицо, работающее на того же Челидзе? Опять же ведь с ролью посредника до этого идеально справлялся Чкония.

Когда мы вернулись в кабинет Окруашвили, часы показывали шесть двадцать пять. Я попросил Манучара сделать при допросе особый упор на выяснение личности старушки. Он кивнул:

–  Не волнуйся, будет тебе старушка. Только что-то он задерживается.

–  Может, вообще не придет?

–  Исключено. Знает: я могу ему попортить жизнь.

Примерно через минуту раздался стук в дверь. Вошедший в кабинет человек в целом соответствовал описанию Ларисы - высокий, модно одетый, с красивым лицом и настороженным взглядом. Прикрыв за собой дверь и по очереди изучив нас, сказал:

–  Извините, Манучар Шалвович. Задержался. Обстоятельства.

–  Что с вами сделаешь. Садитесь, Манагадзе.

Присев на стул и продолжая незаметно изучать меня, Котик спросил:

–  Я слушаю, Манучар Шалвович. Что-нибудь случилось?

–  Особенного - ничего. - Манучар достал копию перстня, положил на стол. - Посмотрите, Манагадзе, вам знакома эта вещь?

Котик пристально посмотрел на перстень:

–  Возможно, я эту вещь где-то и видел. Всего не упомнишь.

Манучар усмехнулся:

–  Котик, за кого ты меня принимаешь? За круглого дурака? "Всего не упомнишь... Может, где-то видел..." Да любой нормальный человек, раз увидев такую вещь, запомнит ее на всю жизнь!

–  Не нужно на меня давить, Манучар Шалвович. Ведь если я скажу, что не видел эту вещь, мне ничего не будет.

–  Будет тебе что или не будет, решит суд.

–  Почему суд? При чем тут суд, Манучар Шалвович? Я ничего не делал.

–  Это как посмотреть. Георгий Ираклиевич, у вас есть вопросы?

–  Есть.

Я разложил перед Котиком четыре фотографии: Челидзе, Джомардидзе, Гогунавы и Чкония.

–  Посмотрите, вам кто-нибудь знаком?

Котик тронул две из них:

–  Малхаз Гогунава, Витя Чкония. Третьего не знаю. И четвертого.

–  Давно ты видел Гогунаву и Чкония? - спросил Окруашвили.

–  Давно. С Чкония я вообще дел не имею. Здравствуй, до свидания.

–  А с Гогунавой?

–  В принципе, тоже. Во всяком случае, в последнее время.

–  А не в последнее?

Котик явно колебался. Наконец что-то решив, тронул уложенные на пробор волосы:

–  Не помню, Манучар Шалвович. То, что было не в последнее время, было давно.

–  Давно... Хороший ответ. А то, что Гогунава и Чкония убиты, знаешь?

Котик нахмурился:

–  Не знаю. Слышал краем уха: Гогунава попал в аварию. Но что он убит первый раз слышу.

–  Он убит. Так же, как и Чкония. Сдается мне: здесь не обошлось без твоего участия.

Котик долго сидел неподвижно. Усмехнулся:

–  Манучар Шалвович, берете на прихват?

–  Никакого прихвата. То, что Гогунава и Чкония убиты, факт. То, что их убили из-за этой побрякушки, тоже не вызывает сомнений. Поскольку ты был связан и с побрякушкой, и с Гогунавой, вывод сделать несложно.

–  Но ведь это нелепость! Я здесь ни при чем. Совершенно ни при чем.

–  Пока я вижу одно: ты отрицаешь даже очевидные факты, не хочешь говорить о перстне.

–  Какие факты? Я все сказал.

–  Ничего ты не сказал. Прошу вразумительно объяснить: когда, где и при каких обстоятельствах ты видел этот перстень?

Поджав пальцы на правой руке, Котик некоторое время сосредоточенно изучал собственные ногти, затем поднял глаза:

–  Хорошо, объясню. Только можно немного подумать?

–  Думай, но учти: нам тоже домой хочется. Так что не затягивай.

Котик вздохнул:

–  Прошлой осенью я сидел в "Аджаре". Один сидел, ждал кого-то. Помолчал, будто решая, стоит ли продолжать, затем усмехнулся, продолжил: Ну и подсела ко мне старушка. Такая лоховская - дальше некуда. Ей авоськи носить, такой старушке, а не в "Аджаре" подсаживаться к столикам.