Накануне вечером у нее не было возможности поговорить с Лианом наедине: Дейдра бесцеремонно отняла у нее это право, полностью завладев вниманием Лиана. Поэтому Джорджина, сославшись на усталость, сразу после ужина спаслась бегством в свою комнату. Но несмотря на действительную усталость, проснулась она рано, с предчувствием беды, мучившим во сне; предчувствием, заставившим ее спуститься вниз на поиски Кейты в надежде, что запланированное празднество будет отложено и злосчастная помолвка потихоньку сойдет на нет.

Но первые же радостно произнесенные слова Кейты лишили Джорджину подобной иллюзии.

— С добрым утром! — просияла она. — И благослови тебя Бог за то, что ты дала нам повод для сбора.

— Вам требуется повод для сбора? — тихо спросила Джорджина, поняв, что битва уже проиграна.

Кейта ласково рассмеялась, тонкая старческая кожа собралась в сетку нежнейшего кружева, — Сегодня таким поводом явилась ты. Ирландцев не назовешь любителями одиночества, вид собравшихся людей действует на их головы пуще паров спиртного! И разве можно их осуждать за это? — строго спросила она, приготовившись к защите. — Подолгу не видясь с людьми, каждая ирландская семья тяжелым трудом добывает себе пропитание на клочке неплодородной земли. Кто посмеет осуждать человека, пожелавшего немного повеселиться в кругу друзей и соседей?

— Конечно, никто, — торопливо согласилась Джорджина. — Но нельзя ли провести сбор, не упоминая о помолвке? Ведь она не была официально объявлена и, возможно, Лиан хочет подождать…

— Подождать?.. — увидев на лице Кейты выражение оскорбленного достоинства, Джорджина замолчала. Казалось, даже складки на платье Кейты выражали негодование. Она твердо произнесла:

— Хозяин не опозорит чести рода, взяв назад свое слово. Да разве не представил он тебя как будущую хозяйку Орлиного Гнезда? И разве не разнеслась по всему Керри добрая весть, так что каждый житель захотел пожать ему руку и высказать тебе добрые пожелания? Чего же больше?

Потерпев поражение, Джорджина покачала головой и вернулась на кухню в убеждении, что только авторитет Лиана может произвести впечатление на пожилую женщину.

Расстроенная, она вышла в сад и, не замечая ничего вокруг, пошла по узкой, заросшей травой дорожке. Она была поглощена мыслями о том, как избежать публичного оглашения помолвки, и не заметила начала подъема. По тропинке стало трудно идти из-за попадавшихся на пути валунов и кусков гранита. Где-то внизу билось о скалы море, со звуком, угрожающим миру полным разрушением, но в тщетных усилиях с возбужденным шорохом гальки отступало, чтобы снова собрать силы.

Сильный порыв ветра, словно хлыстом, ударил ее как раз в тот момент, когда тропинка резко оборвалась, оставив ее одиноко стоящей на узком скалистом, выходящим в серые вздымающиеся воды Атлантики, мысу. У нее перехватило дыхание, когда, нагнувшись, она прямо под собой увидела парящих в вольном полете чаек. Внизу была маленькая песчаная бухта — ласковый живой островок земли среди разбитых морем суровых скал, — и на этом фоне вечного покоя силуэт человека, чьи ловкие гибкие движения неизъяснимым образом волновали и завораживали, притягивая взгляд. Джорджина опустилась на колени, чтобы порывистый ветер не сбил ее с ног, и осторожно наклонилась вперед, пытаясь получше разглядеть одинокую фигуру, смельчака, который начал подниматься по скале. Она с восторженным изумлением наблюдала, как осторожно и уверенно мужчина пролагал себе путь по отвесной стене; восхищаясь видимой легкостью, с которой он преодолевал препятствия, она подумала, что опасность здесь подстерегала каждого, но только не крылатых обитателей, которым горные вершины и небо — родная стихия, а полет — образ жизни.

Человек почти достиг вершины, и только тогда Джорджина узнала в нем Лиана. У нее замерло сердце, когда она поняла, что он здесь плавал: загорелое лицо в морских брызгах, вокруг шеи мокрое полотенце. Она крепко зажмурилась, пытаясь избавиться от внезапно представившейся картины, как он рассекает волны враждебного океана, который грозит поглотить его, увлечь на глубину и потом выбросить побитое бездыханное тело на чуждый берег.

Услышав шорох, она открыла глаза и увидела, что Лиан легко подтянулся и присел рядом с ней. На его губах мелькнула улыбка, когда он увидел ее широко распахнутые испуганные глаза, и, пытаясь найти сигареты в карманах черных брюк, он пошутил:

— Какую еще катастрофу обещают мне ваши дымчатые глаза, мисс Руни? Неужели пришли сообщить, что дом мой сгорел дотла? Или всего-навсего боитесь, что я забыл свое обещание доставить вас домой и пришли напомнить мне об этом?

Джорджина словно онемела. Со вчерашнего вечера это их первая встреча наедине, и у нее, казалось, было достаточно времени, чтобы успокоиться после перенесенного потрясения. Она закусила губу, подавляя желание взять с него слово никогда больше так не рисковать и не доверяться жадным волнам, и заставила себя ответить на его вопрос, чего он нарочито спокойно ждал, рассматривая ее из-под полуприкрытых век и пуская в тишине кольца дыма.

— Я… не знала, что ты здесь. Я задумалась и случайно вышла на тропу, которая и привела меня незаметно сюда, наверх.

Минуту он молчал, пристально всматриваясь в ее лицо.

— Так глубоко задумалась? — поинтересовался он. — И о чем же?

Ее охватил гнев. Он обязан знать, что ее беспокоит, в конце концов, и его самого должно беспокоить то же!

— Хочу напомнить, что праздник, устраиваемый твоими фермерами сегодня вечером, будет нашей официальной помолвкой; необходимо что-то предпринять, чтобы отменить ее!