Она ждала с надеждой, когда он вернется в кабинет. Сердце Дженюари забилось чаще - врач вошел в комнату с большим шприцем. Она не сменила свою одежду на халат для обследования. Мгновенно сняв блузку, Дженюари протянула врачу руку.

– Ты обещаешь мне есть... даже если у тебя не будет аппетита?

Она радостно кивнула; он стянул ей плечо резиновым жгутом. Дженюари увидела, как игла вошла в вену. Снова кровь заполнила шприц... затем вернулась в руку. И опять Дженюари точно получила заряд энергии. Ей показалось, будто она родилась заново. Дженюари еще не испытывала такой бодрости... ее чувства обострились... краски стали ярче... запахи - сильнее. Но над всем превалировало ощущение силы... для нее не было невозможного... тело Дженюари трепетало... внезапно девушке показалось, что она испытала оргазм. Ей безумно захотелось вернуться к Тому. Она быстро надела блузку... обняла доктора, подписала счет и выбежала на улицу. Там было холодно, но она знала, что весна приближается. Чувствовала это. Впереди много хорошего... "Плаза" находилась всего в нескольких кварталах, но Дженюари остановила такси. Она не могла дождаться того момента, когда снова окажется в объятиях Тома.

Она вошла в номер; Том говорил по телефону. Это было интервью; Дженюари терпеливо сидела, пока писатель отвечал на обычные вопросы. Периодически он поглядывал на девушку и улыбался ей. Репортер поинтересовался мнением Тома о литературном уровне современных романов. Том старался отвечать вежливо. "Знаете, мне бы не хотелось влезать в эту область. Я никогда не критикую других писателей. Написать даже плохой роман - это большой труд". Но журналист проявлял настойчивость. Дженюари встала и обняла Тома за шею. Он был в халате. Она начала целовать его в шею. Устроилась у него на коленях. Ее руки скользнули под халат Тома. Он улыбнулся, обнял ее одной рукой и попытался продолжить интервью. Дженюари принялась целовать Кольта в щеку. Наконец он произнес: "По-моему, мы охватили все; у меня сейчас весьма срочная встреча, так что, если вы не возражаете, поставим здесь точку".

Положив трубку, он заключил Дженюари в свои объятия.

– Ты только что погубила интервью.

– Ты сам пытался его закончить.

– Я пытался... но положила ему конец ты. Она обхватила руками его обнаженную талию... расстегнула блузку и лифчик... прижалась бюстом к Тому.

– Я люблю тебя, Том. Действительно люблю. Она встала и повела его в спальню. Позже, когда они лежали рядом, он сказал:

– Как я отблагодарю тебя?

– За что?

– За то, что теперь могу не беспокоиться из-за вчерашней ночи. За то, что завела меня сегодня... сейчас... так хорошо нам еще не было.

Она страстно поцеловала его.

– Боже мой! Это было чудесно!

– И для тебя тоже? Для меня - потому что я функционировал нормально... но с тобой ничего не произошло.

– Ты ошибаешься, Том.

– Дженюари...

Он склонился над девушкой и пристально посмотрел на нее.

– Разве мы не договаривались о том, что будем честны друг с другом? Никогда не лги мне... Она прижалась к нему.

– Том, женщина отличается от мужчины. Мне не нужно всякий раз испытывать оргазм. Держа тебя в моих объятиях и зная, что я делаю счастливым любимого человека, я чувствую себя женщиной больше, чем когда-либо.

Его темные глаза блеснули в полумраке спальни.

– Дженюари, я не смогу теперь обойтись без тебя... никогда.

– Тебе не придется, Том. Я всегда буду ждать... приду к тебе в любой момент. Он шлепнул ее по ягодице.

– О'кей. Примем душ вместе. Скажи, ты умеешь ездить на велосипеде?

– Не знаю... никогда не пробовала.

– Сегодня научишься.

Они взяли напрокат велосипеды и провели день в Сентрал-парке. Она мгновенно научилась не падать. У нее было хорошее чувство равновесия, и вскоре она уже носилась мимо Тома по дорожкам. Они посмотрели кинофильм на Третьей авеню... поели пиццу... вернулись в "Плазу". И когда снова легли в постель, все было чудесно; Том любил Дженюари до тех пор, пока из ее горла не вырвался крик счастья.

На следующий день они поехали на велосипедах в сторону центра. Том показал ей Ирвингплейс, дом Марка Твена и особняк из песчаника, в котором останавливался Оскар Уайльд во время своего турне по Америке. Сидя с Дженюари в маленьком французском ресторане, писатель развлекал ее историями про Синклера Льюиса - "Красный" Льюис проявлял бурную активность в те годы, когда Том был молодым. Том делился своими впечатлениями от встреч с Хэмингуэем и Вулфом - с последним он познакомился, когда преподавал в нью-йоркском университете. Писатель также рассказывал о начале своей литературной карьеры. Он родился в Сент-Луисе. Приехав в Нью-Йорк, нашел себе работу в редакции газеты "Сан". Затем провел короткий отрезок времени в Голливуде. Познакомился там со многими коллегами. В те годы магнаты кинобизнеса смотрели на писателей свысока.

– Поэтому я никогда не пишу сам сценарии по моим книгам, какие бы гонорары мне ни предлагали. В сороковых годах я сочинил столько барахла, подгоняя его под определенных звезд, что дал себе обещание - если стану романистом, никогда не буду работать для кино.

Две последующие недели слились для Дженюари в один чудесный сон. Она пыталась сосредоточиться в редакции. Но ее жизнь обретала полноту только с Томом. Утренние пробуждения в его объятиях, быстрый завтрак вдвоем, бегство из "люкса" до появления Риты Льюис, переодевание у себя дома, каждый третий день - визит к доктору Альперту, работа в редакции. Она выполняла дневное задание за два часа. После витаминного укола за один день пять записей, которыми оставалась довольна даже Сара Куртц. Дженюари рассказывала об одиночестве такого писателя, как Том Кольт... о посягательствах на его время... об отношении автора к рекламной кампании, своей атмосферой напоминавшей ему цирковое представление, к изменениям в области средств массовой информации когда-то в Нью-Йорке выходили всего три газеты. Она нарисовала точный портрет Тома Кольта без упоминания его фамилии. Набросок назывался "Эхо львиного рычания". Она сравнивала писателя со львом, выходящим из джунглей в цивилизованный мир. По прошествии двух недель Сара сказала, что материала хватит на хорошую статью.

Но настоящая жизнь Дженюари начиналась вечером. Полная новой невероятной энергии, она мчалась в свою квартиру, принимала душ, переодевалась и спешила в "Плазу". Иногда они отправлялись смотреть спектакль, после которого заглядывали в "Сарди". Однажды Том повел девушку пообедать в "Пристанище Дэнни". Их посадили за столик, стоявший перед сценой., где когда-то сидел Майк. Иногда, в особенно тяжелый для Тома день, они заказывали обед в номер, и она выслушивала его жалобы по поводу интервью... телепередач... требований агентов. Все заканчивалось взаимными ласками и объятиями в постели. Иногда он говорил вечером: "Детка, мне пятьдесят семь. Я сегодня устал. Но я хочу, чтобы ты осталась со мной". Такие ночи были ничуть не хуже других. А когда у нее начались месячные и она спросила Тома, не лучше ли ей спать дома, он с удивлением посмотрел на девушку.