Наташа одной рукой (в другой у неё была булка) отвязала Ишку и подвела к берегу.

Юля с ног до головы окатила Ишку и опять зачерпнула.

Ишка пришла в ярость и вдруг как кинется к ней! Юля вскрикнула, уронила тазик в воду, поскользнулась и… шлёпнулась в него.

Тазик вместе с Юлей поплыл по течению. Мы захохотали так, что лошадь шарахнулась. Наташа поперхнулась, а Ишка выхватила у неё булку и улепетнула в сарай.

Не переставая хохотать, мы бросились на помощь. Наташу начали колотить по спине, чтобы вытряхнуть застрявшую в горле булку, а Юлю, уплывшую в тазике, выловили внизу соседские ребята. Она промокла до нитки и зашибла коленку. Но когда она выбралась из воды, первые её слова были:

— А Ишка где же? Эх вы, недотёпы!..

Ишка была на своей любимой куче золы. Она разгребла её копытом, улеглась и давай кататься — только ноги замелькали. Потом поднялась и стала отряхиваться.

— Наверно, жизнь в жарких странах не приучает ишаков купаться, — задумчиво заметила Соня.

Из ремешков и толстого войлока мы сами сшили для Ишки уздечку и седло.

Когда всё было готово, мы надели на Ишку уздечку, оседлали её и стали проезжать.

Бегала она очень хорошо. У неё была маленькая, «собачья» иноходь и очень лёгкий, быстрый галоп. Но когда она была не в духе или ей не нравился всадник, она изобретала какую-то дробную, невозможно тряскую рысь. Эту рысь мы называли «трюх-брюх».

Очень скоро седло и уздечку мы аккуратно повесили на гвоздик в сарае и никогда больше уже не снимали, а ездили на Ишке без узды и без седла. Правили при помощи палочки, а то и просто рукой. Похлопаешь её по правой щеке или по правой стороне шеи — она заворачивает налево; по левой — направо. Если надо было остановиться, тянули за шерсть между ушами, и она останавливалась. Если же её тянули за шерсть по бокам, у крупа, это значило — «вперёд и поскорее». В таких случаях Ишка с места брала галопом.

Юля и Наташа прекрасно управляли Ишкой и очень любили ездить на ней. Мне и Соне это удавалось хуже. Нас Ишка не больно-то слушалась, брыкалась и возила всегда «трюх-брюхом», так что все кишки в животе перебалтывались.

Как-то меня послали разыскивать пропавших индюшат.

— Ты неправильно садишься, — сказала Юля. — Надо садиться подальше от шеи. Вот сюда. — И она хлопнула Ишку по крупу.

Я уселась, как она показала, на самый Ишкин хвост и поехала. Палочка у меня была короткая и не доставала, — Ишка и отправилась куда глаза глядят да ещё, как нарочно, полным галопом.

Во время езды я передвинулась поближе к шее. Тут Ишка вдруг на полном ходу — стоп! — и подогнула голову. Я так с размаху и кувырнулась вперёд.

Ишка мигом повернула домой и поскакала посередине улицы. Голову она гордо закинула кверху и, как руль, поворачивала её то направо, то налево. И при этом победоносно трубила: «И-аа, и-аа, и-а-а-а!», точно в самом деле сделала очень похвальное дело.

А Соня и совсем не любила ездить на Ишке.

— Где у этого животного седловина? — говорила она с сомнением, разглядывая совершенно прямую Ишкину спину. — У лошади, по крайней мере, знаешь, что надо сидеть в седловине. А тут — сиди где-то на хвосте.

А Юля и Наташа не задавались такими научными вопросами. Целыми днями они скакали на Ишке то одна, то другая, а то усаживались обе сразу и в «третий класс» сажали ещё кого-нибудь из соседских ребят.

Ишка так привыкла к их обществу, что ходила за ними, как собака. Это было очень удобно — иметь всегда под рукой готовые средства передвижения.

Как-то мы подметали двор. Я отошла к Соне, а моя метла осталась около ворот, шагах в тридцати.

Наташа стояла рядом со мной. Она очень серьёзно села на Ишку, поехала и привезла мне метлу.

Мама очень над этим смеялась:

— Этак вы, детки, совсем разучитесь ходить на собственных ногах.

С Ишкой многое у нас изменилось.

Раньше, например, если нужно было кого-нибудь из нас послать в лавочку или на базар, никого поблизости не оказывалось. Приходилось долго кричать, звать, а потом мама начинала просить:

— Юленька, ведь ты меня любишь…

— Ну, это ещё неизвестно, — недовольно прерывала мать любящая дочка. — Только не на базар, пожалуйста. А в лавку сбегаю, если дашь на конфету.

Теперь же было совсем не то.

— Мама, тебе не нужно ли съездить на базар?.. Мама, давай я съезжу в лавку, — предлагали девочки по нескольку раз в день.

Если Юле давалось поручение съездить на базар за сахаром и нитками, Наташа провожала её до ворот и говорила:

— Ну, смотри же…

Потом через весь город скакала маленькая серая фигурка Ишки и мелькала красная Юлина шапочка.

Вернувшись, она отдавала покупки, и оказывалось, что нитки она забыла купить. В таких случаях Наташа была под рукою и уже почему-то в шляпе.