Бухгалтер порылся в папке, оставленной Лидой.

–  Радиограмма есть, - сказал он, вытаскивая небольшую бумажку. - Из Красноярска. Из треста. Читаю: "Докладная всеми расчетами получена тчк проект спасения леса находим интересным зпт однако сопряженным значительным не соответственным выгоде риском тчк расходование средств на эти цели возможно только пределах лимита подготовительные работы зпт наличии общей экономии тчк связались ЦНИИ леса и сплава зпт обещан выезд специалиста для консультации зпт рекомендую дождаться тчк фамилию консультанта сроки приезда радирую дополнительно". Вот! А подпись: главный инженер Анкудинов. Как, начальник? Раскидывай сам: куды, какой категории бумагу причислить?

Пока Василий Петрович, запинаясь и не всегда правильно выговаривая слова, читал текст радиограммы, Цагеридзе стоял неподвижно, чувствуя, как холодеют губы, а сердце стучит частыми, тревожными толчками.

Да, конечно, Анкудинов упрямо гнет свою линию. Он и тогда еще, когда Цагеридзе работал рядовым инженером в тресте, прилетал сюда по свежим следам катастрофы, он и тогда, возвратившись с Читаута, на производственном совещании утверждал: "Лес потерян. Это очередная жертва неправильного расположения самого Читаутского рейда". Напутствуя Цагеридзе при отъезде на рейд, он тоже кисло кривил губы: "Посмотрите. Молодость - она изобретательна. Но слишком забивать себе голову этим я не советую. Больше думайте о будущем сплаве, о коренной реконструкции рейда".

Как теперь все дальнейшее понимать? Приступая к работам по спасению леса, он, Цагеридзе, кратко, в радиограмме, информировал об этом трест. После долгого молчания Анкудинов ему ответил: "Шлите подробные материалы". И никак, ни словом единым, не высказал своего отношения к самой идее. А вот теперь...

–  Как все это понимать, Василий Петрович? Что это: разрешение или запрещение?

–  Счет общей экономии, на собственный рыск, как и я говорил, разрешение.

–  Что значит за счет общей экономии, если в пределах лимита на подготовительные работы? В лимитах же наших нет ничего лишнего!

Василий Петрович ухмыльнулся.

–  Ответ как - по-бухгалтерски, или по-твоему?

–  По-государственному!

–  По-государственному! Сплошная муть! Слова пустые.

–  А по-бухгалтерски?

–  Хочешь кросворт? Загадку?

Цагеридзе подскочил к столу, грохнул кулаком. Смахнул радиограмму на пол и стал топтать ее ногами.

–  К дьяволу! Не отступлю! Да, да, кривитесь, дорогой Василий Петрович, смейтесь с Анкудиновым вместе Николаю Цагеридзе в лицо! Выговор, прокурор, тюрьма - хорошо! - продолжаю работы. Пока не увезут с милицией Цагеридзе отсюда - продолжаю работы! Пустите меня, я должен подписывать чеки. Платить рабочим зарплату. Половину, как вы говорите, "нормальную", вторую половину за свой счет. Так я вас понял, товарищ главный бухгалтер? Сколько, какую сумму можно поставить в начет начальнику рейда? Имущества не имею. Из зарплаты готов платить целую жизнь! Освободите мне место!

Дрожа от возбуждения, Цагеридзе уселся, придвинул к себе чеки, денежные документы, начал подписывать. Рука у него прыгала.

Василий Петрович стоял сбоку и последовательно, цветным карандашом, жирно перечеркивал подписанные начальником документы.

Цагеридзе наконец заметил это.

–  Что это значит? Вы издеваетесь! Я не позволю! - закричал он, отбрасывая прочь перо.

–  Пыли, пыли, - хладнокровно отозвался бухгалтер, - помогает. Бабам слезы, мужикам - крик. Ты зря матом не пользуешься. Лопатин драл семиэтажно. Кидало в жуть. А ему - облегчение. Издевка тут какая же? Банк все одно не примет. С образцами подписи схожести нет никакой. Курица лапой. Нервы. Посиди. С руки дрожь сбежит. Схожу перепишу наново. Мне ты больше задал работы, чем себе. Понял?

Цагеридзе сразу сник, стиснул голову ладонями. Ему стало стыдно своей необузданной горячности. Можно как угодно не любить этого человека, но рамки приличия должно соблюдать при всех обстоятельствах. На этот же раз тем более - бухгалтер был полностью прав.

–  Я прошу извинить меня, Василий Петрович, - с усилием проговорил Цагеридзе. - Поступил я неправильно. Грубо.

–  А кто по-другому бы? Тебе обухом по голове. И всякий бы так. А ты в главную суть не вник еще. Посиди подумай.

–  В какую главную суть? Давайте все сразу. У меня нет желания разгадывать ваши "кросворты"!

–  Не от меня. Кросворт в бумаге, - Василий Петрович кивком головы показал на затоптанную радиограмму. - Прибудет специалист. Консультант. Как понимаешь? Новый щит Анкудинову. А тебе как? Не пересечет?

–  Не понимаю. Растолкуйте яснее, - сказал Цагеридзе. Правда, он и сам сразу, как только прочитал радиограмму, подумал, что Анкудинов отводит от себя даже малейшую ответственность - и черт с ним! - но сейчас он действительно не понимал, что и как может "пересечь" ему, начальнику рейда, какой-то консультант из научно-исследовательского института.

–  Не чувствуешь, значит, нету. Конечно, могет и не быть. А другое воробей ты не стреляный. С таких вот подметки и срезают. Консультанты. Ты сейчас криком исходишь: "В тюрьму сяду!" А чего же? И сядешь. Консультант подтвердит. После ледохода. Когда все к чертям. А вышел, состоялся рыск тут как сказать, чья мудрость? Повернуть на любую сторону. Почему твоя обязательно? Был специалист из института. А институт этот "ЦНИИ" пишется. Не дураков держат. Вот тебе и консультация! - Василий Петрович захохотал: Дебет-кредит, будь здоров!