Телесное тождество

Трудно логически описать, как чувствует себя новорожденное дитя, когда весь новый мир обрушивается на него со всех сторон -- есть тысячи явлений, которые читатели Адженды откроют одно за другим в странном лесу Матери. С самого начала Мать была фантастически одарена видением, но я намеренно избегал этого предмета, во-первых, из-за того, что нам уже достаточно чудесных видений: мы просто предпочли бы видеть собственными физическими глазами; во-вторых, "физика" с ее сомнительными суждениями столь преобладает в наших журналах, что этот предмет дискредитирован, как и все прочее: мы живем в век всеобщей дискредитации. Старый принцип политэкономии применим ко всем областям: плохие деньги прогоняют добро. И, возможно, это и к лучшему, ведь, в конце концов, то, что нам нужно, это не сверхъестественное, а самое естественное. Однако, сам новый тип видения, который начал проглядывать сквозь ячейки сети, не имеет ничего общего (или все меньше и меньше) с нашим органом зрения, а также ничего общего с божественными видениями Иакова или любого другого пророка, и не имеет ничего общего с выдумками физики (которые, однако, не обязательно являются выдумками, вовсе нет, а в большинстве случаях предстают плохо настроенным инструментом, почти всегда смешанным с другими вещами и также плохо понимаемым). Это было некое новое видение не только Материи, но и жизни в Материи: клеточное видение, мы могли бы назвать его, хотя этот термин рискует быть вульгаризированным и девальвированным; лучше назвать его телесным видением. Это само тело, непосредственно взирающее на мир, без вмешательства разума и все в большей степени без вмешательства глаз, которые так запачканы, как если бы заранее зафиксированы разумом в этом состоянии. Годы спустя Мать сделает одно очень интересное замечание, следуя за маленькой радикальной операцией, о которой мы поговорим позднее, и которая совсем просто уничтожила в ней Разум: Странно, я осознала, насколько разум влияет на то, что мы видим. Она начала терять свое физическое видение, то есть, становиться слепой, когда ее Разум был устранен... как если бы 90% физического зрения зависело бы от разума. Но тогда если видят не физические глаза, видит не разум, если все это устранено, тогда что же видит? Мать никогда не видела так хорошо, когда ослепла. Так что же?... За тысячи миль или вблизи, все едино. Иногда она не могла различить лицо человека прямо перед собой, и все же она видела малюсенькую иголку, которая была ей нужна, или людей, гуляющих в Нью-Йорке или Лондоне. Это был другой закон видения, и чем был этот закон? Если не глаза, не голова, а также не созерцание, не экстаз или глаза сновидения, если не все это видело, то что же было поддержкой видения? Мать видела лишь с единственной поддержкой, оставшейся в ней: сознанием тела. И тело повсюду! Как только оно вне сети, сознание тела напрямую достигает всего. Оно видит все физически. Это тело, непосредственно взирающее на мир.

Но оно не смотрит на мир так же, как смотрели бы мы, будь у нас тысячи глаз! На самом деле это вовсе не материальная проекция нашего ложного ментального видения (это как раз то, что мы могли бы вообразить, потому что мы всегда проецируем в воображении наш способ видения в тюрьме): это видение вне тюрьмы, видение материальной реальности, свободной от всех ее ментальных видимостей, побочных продуктов и масок. Это материальный мир, видимый без искажения. "Но тогда в чем оно отличается от старого видения и всех старых видений?", -- спросил я как-то Мать. Это как если бы сознание не было в том же самом положении по отношению к вещам. Так что они выглядят совершенно по-другому... Обычное человеческое сознание, даже если оно максимально широкое в своих представлениях и так далее и тому подобное, всегда занимает некий центр, так что вещи существуют по отношению к этому центру -- ты находишься в определенной точке, и все существует в связи с той точкой сознания. А теперь такой точки больше существует, так что вещи существуют В СЕБЕ. И внезапно я широко раскрыл свои глаза (эти бедные физические глаза), как если бы разваливалась на части вся фантасмагория мира. Мы не видим ничего, как оно есть на самом деле! Мы живем в фантастической ментализации мира, центрированного на маленькой точке "я": и именно это "я" проецируется без всякой меры, со всем его бедным багажом наследственности, философии, супружества и всего остального. Ты понимаешь, мое сознание находится В вещах -это не "нечто, что воспринимает". Это гораздо лучше этого, но я не знаю, как выразиться... Так часто она не знала, как бы выразиться, и как действительно можно это сказать?! Прежде, когда я имела переживания (очень давно, долгие годы назад), это был разум, который извлекал из них ту или иную выгоду, затем раскрывал и распространял их и как-то использовал. Теперь это не так: именно непосредственно само тело, само тело имеет переживание, и переживание ГОРАЗДО БОЛЕЕ РЕАЛЬНОЕ. Есть определенная ментальная позиция, которая накидывает некую вуаль или... Не знаю, что, нечто... Нечто нереальное, набрасываемое на восприятие. Как если бы ты видел через определенную атмосферу. Тогда как тело СТАНОВИТСЯ тем. Оно чувствует это в себе. Как если бы вещь была захвачена снаружи, именно само тело становится ею.

Это тело, чисто, без добавлений органов или мышления (действительно тело новорожденного младенца), видит чистый мир, чистую Материю, чистого человека и чистое все. Ему даже не нужно "видеть", как если бы вещь была перед ним; телу даже не нужно "становиться" тем, что оно видит: оно является всем -- парфюмерной бутылочкой, прохожим, Эверестом, войной в Биафре -- оно видит, потому что является этим. Это видение через тождество (и даже слово "тождество" подразумевает две вещи: есть лишь ОДНО). Чудесно быть Эверестом, но менее чудесно быть болью ученика, страдающего от рака, кровоизлиянием другого или смертью третьего.

Странный мир.

Как выглядит чистый мир?

И нет ли некоего фильтра, защищающего вас от нежелаемых переживаний?... Да, есть Фильтр, грандиозный Фильтр, сверхъестественный Фильтр. Ведь то тотальное сознание -- это не сознание сумасшедшего: это точное сознание, до секунды и до микрона -- оно является всем. И оно, очевидно, очень хорошо знает каждую точку своей тотальности, от электрона до дорожного полицейского. Все движется вместе и все является всем. И оно совершенно точно знает силу потока, который может пройти через нечто, не расплавив предохранители или разрушив что-то. Короче говоря, это все, неисчислимо переживающее себя. И величайший восторг мира -- к которому шла Мать и хотела, чтобы к нему двигался и весь мир, шаг за шагом -- это иметь в каждой точке неисчислимое переживание, неисчислимое открытие, неисчислимое удивление повсюду в восторге всего. Вот почему, прежде всего, развернулась вся эта несчастная история.

Так что это колдовской "Фильтр".

Для его заклятия не требуется какая-то борода или крест или заповеди. Нужно найти лишь определенную улыбку.

Возможно, это действительно наша улыбка.

На этот раз.

Есть лишь ОДНО, вы понимаете, так где же другое, где же Бог на своих высотах?

Мы еще должны понять этот мир.

Глаза Материи

Это новое видение не установилось за один день; в действительности, вся новая жизнь оформлялась на всех фронтах, как и обычно, это первый контур моды бытия следующего вида; и бесконечно интересен переход от одного способа видения или слышания или движения к другому, потому что через него мы можем ухватить ключ к тому механизму, который, по сути, составляет всю разницу между старым видом и новым. В начале Мать говорила: я теряю мое зрение, я теряю слух, я теряю память... Всегда "я теряю", когда нечто иное должно прийти на смену -- есть даже некое "я теряю свою жизнь", что также должно измениться. И она заметила с изумлением, потому что она всегда изумлялась: Например, я беру листочек бумаги и читаю с него столь же ясно, как это было обычно. Как только я замечаю, что вижу ясно -- все кончено!... Она замечает. Да, как только "замечаешь", так сразу же возвращаешься в тюрьму -- там можно заметить все, так что ничто больше не естественно или чудесно, как оно должно быть. В другой же раз, после нескольких попыток прочесть послание, беря увеличительное стекло, откладывая его в сторону и, наконец, прочтя на одном дыхании, она отметила: Я только что прочла и видела очень хорошо. Но как только возвращается старая привычка (как идея или как воспоминание), что мне нужно увеличительное стекло, тогда я больше ничего не вижу! Затем я забываю о том, что нужно видеть или не видеть, и работа идет прекрасно! Я не замечаю, вижу ли я или нет. И так во всем... Со внешней стороны здесь какая-то несуразица. Это должно зависеть от другого закона, который управляет Физическим, и который я пока что не знаю. Она вскоре узнает этот другой закон: что есть лишь один орган, сознание, который в ходе эволюции как бы "окаменел", чтобы быть по привычке связанным с глазом или ухом, но который распространяется везде без какой-либо поддержки -- естественно, ведь он поддерживает все!

Затем стали множиться другие явления, приходящие под другими углами: старые явления обретали другое значение или новую остроту; то, что прежде она обычно видела внутренними глазами или глазами "сновидения", начало переходить в физическое, как если бы менялось само восприятие тела, и все становилось физическим, даже "иные миры"! Я подняла глаза (я сидела перед зеркалом, в которое я обычно не смотрю), я подняла глаза и взглянула, и увидела множество вещей... И в тот момент я имела переживание, я сказала себе: О, вот почему мое видение с физической, чисто материальной точки зрения, кажется затуманенным. Потому что то, что я видела, было ГОРАЗДО ЯСНЫМ и бесконечно более выразительным... как если бы Мать начала видеть физическое гораздо яснее, но другим способом. Чувства меняются -- я не имею в виду, что используются чувства с другого плана (это понятно, с самого начала мы имели чувства повсюду, но теперь все совсем по-другому): я имею в виду, что САМИ ЧУВСТВА меняются. Ты понимаешь, меняется их содержимое. Например, состояние сознания человека, на которого я смотрю, меняет его физический облик ДЛЯ МОИХ ФИЗИЧЕСКИХ ГЛАЗ. Глаза этого человека уже не те же самые, как и остальная часть его лица -- даже цвет и форма -- вот почему иногда я колеблюсь. Я вижу людей (я вижу их каждое утро, ты знаешь) и узнаю их, и все же они другие, они не те же самые каждый день (некоторые всегда одни и те же, всегда, как камень), но некоторые не всегда одни и те же; в отношении некоторых я даже колеблюсь: он ли это? Но, боже мой, он так изменился... И это явление становилось все более и более точным: Ты понимаешь, это больше СОЗНАНИЕ вещей, чем единственно или чисто видение. И я заметила: вот, например, передо мной кто-то; есть люди, которые становятся все более ясными и отчетливыми по мере того, как я на них смотрю; другие же становятся все более тусклыми и расплывчатыми ДЛЯ МОЕГО ФИЗИЧЕСКОГО ВИДЕНИЯ. И это зависит от их состояния сознания. Некоторые становятся совершенно ясными и отчетливыми, особенно их глаза, и в их глазах я вижу сознание. А другие, наоборот, становятся темными и тусклыми; есть даже такие люди, у которых я вижу два черных экрана на месте их глаз. Как если бы они что-то хотели скрыть. Очень интересно. Другими словами, физический мир, вещи, существа обретали для Матери ясность лишь в той пропорции, в какой они содержали сознание -- и, достаточно странно, в человеческих существах не всегда было больше всего сознания! Те "черные экраны" -- это типично человеческое явление, возможно, даже чисто человеческое: как часто Мать говорила о жизни в камне, не говоря уж о бутылочках для полоскания рта! Когда люди приходят, чтобы увидеться со мной, поначалу я вижу лишь их силуэт, затем, внезапно, все становится различимым. А потом снова происходит затемнение -- В СООТВЕТСТВИИ С ИХ МЫСЛЯМИ! Довольно интересно. И весь физический мир казался меняющимся и текущим, становился ясным или туманным, как текучая картина, в соответствии с тем сознанием, которое он содержал.

И то же самое для слуха: Тем же образом я слышу определенные звуки. Мне случалось замечать звук почти невоспринимаемый, приходивший через сотни ярдов, а у меня было такое впечатление, что он раздавался прямо здесь... Я слышу то, что мне нужно слышать, пусть это будет малейший шорох, а весь шум разговора, все вещи, производящие много шума, я вовсе не слышу! Поэтому они говорили: "Мать глуха", "Мать слепа", но она была глуха к их "мешанине Лжи" и слепа к их скверным мыслям, которые она очень хорошо знала (или, скорее, очень хорошо чувствовала, к сожалению). Некоторые люди говорят со мной, а я совершенно не слышу -- ничего. С другими я слышу какое-то жужжание, не имеющее смысла. Тогда как с некоторыми я слышу каждое их слово. Но это другой способ слышания. Я слышу вибрацию их мыслей, вот что делает звук столь ясным... В течение очень долгого времени, годами, я чувствовала, что когда люди не ясно думают, я их не слышу. Но это не совсем так: это когда их сознание не ЖИВО в том, что они говорят -- это не столько вопрос "думания" -- их сознание не живо в том, что они говорят; есть лишь ментальная машина, и я вовсе ничего не понимаю, ничего. Когда их сознание живо, это затрагивает меня. И я наблюдала, например, что люди, которых я не слышу, думают, что это из-за того, что я глуха самым обычным образом, и начинали кричать -- это даже хуже, это как если бы они швыряли в мое лицо камни! Ни разу, ни на минуту, прямо до самого конца, я никогда не чувствовал, что Мать слепа или глуха. Она всегда отлично меня слышала, даже мои самые дурацкие вопросы, и она всегда меня видела... вероятно, лучше, чем я вижу себя в зеркале!

Так чем же тогда является настоящее видение, что делает его по-настоящему "конкретным"? Это ли материальная серость, которая становится все туманнее, или же одиноко сияющий неожиданный объект? И с ее чудесным юмором, однажды она заметила: Мой способ видения -- это по-настоящему очень интересная вещь. Внезапно нечто приходит (вещь или лицо или письмо или...), ясное, отчетливое, почти светящееся. В следующую минуту все как в тумане -- как если бы мне говорили: это стоит видеть (поэтому я смотрю), а то... [смеясь] лучше об этом не беспокоиться! Так что письма -груды писем -- объекты, люди, все становилось ясным или исчезало в соответствии с... его истиной или полезностью. Исчезал весь мир человеческих нагромождений. Виделось то, что конкретно. Конкретное -- это то, что сознательно. Все это изменилось, подразумевая всю работу органов -- и органы ли это изменились или их работа? Я не знаю. Но они подчиняются совсем другому закону.