– Тут уж как получится босс. Хотя, если кто-нибудь действительно улизнет, тогда – да… – Ганс вздохнул. – Тогда всем нам придется попыхтеть.

– Ты погоди паниковать прежде времени. Может, и обойдется.

– Может, и обойдется, – эхом откликнулся Ганс.

Я заглянул ему в лицо, и начохраны в замешательстве опустил голову. Он и впрямь малость вибрировал. А может, и не малость. Так или иначе, но этот парень лучше других знал, на какую мощь и силу мы сейчас покушаемся. Даже поддержка Васильича – форменный пшик, если растревожим истинных хозяев этой цитадели. Поэтому и следовало кончать с ними разом. Не щипать и не стращать пустыми угрозами, – жалить всерьез и насмерть.

Истина, что войн без жертв не бывает, – стара, как мир. То есть для них, собственно, войны и придуманы – для жертв. Количеством последних измеряются и оцениваются результаты сражений. Кто больше потерял – людей, территорий, техники, тот и проиграл. Азарт и ставки столь велики, что без ухищрений не обойтись. В операции с командой Мороза не последнюю роль сыграл Кепарь. В эту ночь аналогом Кепаря становился Сом – в прошлом краснобай и финансист, лучший из подручных Утюга, в настоящем – плотно пристрастившийся к алкоголю и наркотикам полупризрак-получеловек. Начав с водочки, этот сластолюбец стремительно прошелся по шеренге наркоядов, перепробовав все от конопли с эфедрином до натурального кокаина. Раскрылась подноготная чересчур поздно, когда Сом уже во всю готовил из опиума сырца «ханку», вконец изуродовав вены на руках, в паху и на шее. Дальше катиться было некуда, и по настоянию Утюга финансиста стали принудительно лечить. Люди бригадира ходили по горе-лекарям, платили им немалые денежки, привозили спеленутого по рукам и ногам больного. Увы, господа врачеватели, словно птичьим пометом осыпающие газеты многообещающей рекламой, ничем существенным помочь не могли, и Утюг, помнится, даже кого-то из них крепко потрепал. Верно, было за что. Потому как все эти особые массажи, пищевые добавки и хитрые чаи на деле оказывались чистым дутышем. Даже после кодирования проходило некоторое время, и стараниями Сома все возвращалось на круги своя. Пациент втихаря возобновлял старые связи, начинал нюхать порошки и вновь садился на иглу. Все старания Утюга шли прахом, и на этом самом поприще бригадир успел превратиться в злостного ненавистника наркомафии. Парни его не раз и не два цапались с торгашами травки, но это были те же центровые, и ни о какой серьезной борьбе говорить не приходилось.

Сегодня, взбодренный двойной порцией допинга, Сом отправлялся в «Харбин» в качестве нашего посла. Уходил он, разумеется, не пустой, унося с собой радиомаячок и дипломат с двойным дном. Покоящаяся в дипломате крокодиловой кожи папочка прикрывала главный сюрприз, заготовленный для лидеров центровых. Накануне Стэк с Микитой получили через пацана-дипкурьера мое предупреждение насчет готовящейся операции служб безопасности. За информацию я просил самую малость – не налик и не территорию, я просил передать в полное мое владение здание «Харбина», включающее в себя комфортабельную гостиницу, бассейн, сауны, игровые площадки, солярии и прочую требуху солидных гостиничных заведений. По моим словам информация того стоила, ибо трупам уже все равно – владеют они «Харбином» или нет. А центровые, по моим заверениям, очень скоро в числе таковых вполне могли оказаться. То есть, если, конечно, не прислушаются вовремя к добрым советам дядюшки Ящера.

Более сумасшедшую цену запросить я, наверное, не мог. По всем расчетам от подобных притязаний центровые должны были прийти в состояние малого и большого шока. С другой стороны о моих связях в силовых структурах они были наслышаны, а потому так просто отмахнуться от письма не могли. Сама запрашиваемая цена предрасполагала к вниманию, и потому мы с Гансом не сомневались, что к приходу Сома эта шатия соберется в «Харбине» полным составом. Иного нам и не требовалось. Если затеять войну и начать выслеживать офицерский состав врага по закоулкам, то после первой же смерти эти орлы переполошатся, и начнется традиционный «джихад». А на их «джихад» начнется наш – и пошло-поехало, как это не раз уже бывало в мировой истории. Церковь в поисках золота объявляет поход на восток, латинские армии вторгаются в Азию и принимаются поголовно вырезать население. Последнее встает на дыбки и под предводительством Саладдина щелкает по носу самому Ричарду Львиное Сердце. Нехристи лупят неверных, а те скалятся в ответ, выставляя на улицы патефоны и грамофоны, вовсю накручивая жутковатую музыку «газавата».

Сколько там их было – этих крестовых походов? На запад, и на восток, в сладкие славянские земли! И всегда аукалось звонкой оплеухой. Так что рисковать следовало с умом. Потому и родилась идея использовать красноречие бывшего финансиста и нынешнего наркомана Сомова Леопольда Игоревича. Кстати сказать, и сам финансист горел желанием реабилитировать себя в глазах корешей. Во всяком случае мои инструкции он выслушал с должным вниманием, поклявшись, что исполнит все наилучшим образом. И мне, и Гансу от души хотелось в это верить, и сейчас, внимая шагам парламентера, уже двигающегося по территории врага, я напряженно месил жевательную резинку, мысленно пытаясь приструнить звенящие от напряжения нервы. Август сидел справа, внимательно следя за радиоаппаратурой, Ганс устроился возле самой двери, готовый выскочить по первому моему сигналу. В аналогичной позиции пребывала вся наша армия. «Харбин» был взят в двойное кольцо, да и в самом здании, в залах ресторана и кегльбана, под видом посетителей толкалось десятка полтора гансовских «морячков». Что ни говори, а четвертая колонна – она всегда четвертая и бьет больнее всего. Хотя, по правде сказать, главной нашей ставкой оставался Сом…

– Шмонают, – прокомментировал Ганс. Процедура пропуска гостей к именитым лицам была ему хорошо знакома, и раньше нас он распознал по отрывистым, доносящимся из динамика фразам, что происходит в действительности. Судя по всему, Сома и впрямь обыскивали. Щелкнули замки, кто-то попытался заглянуть в дипломат, но Сом отреагировал, как его и учили.

– Стэку это не понравится.

– Что-то очень уж тяжелый чемоданчик.

– Кевлар, плюс блок сигнализации.

– Хмм… А внутри что?

– Бумажки. Очень важные бумажки.

Что-то загудело, и Ганс вновь поспешил с разъяснениями:

– Просвечивают дипломат!

Я нахмурился.

– Что, если разглядят?

– А что разглядят-то? – Август оставался спокоен. – Оружия у него нет. Вся электроника упрятана в замке. Тут даже опытный таможенник ничего не увидит.

– Хорошо, коли так… – Ганс вздохнул. – Ага! Сейчас его, кажется, сканируют детектором.

– Пусть, к этому мы готовы.

– Стены вот только толстые, – озабоченно пробормотал Август. Подкручивая верньер радиостанции, пожаловался: – Автоподстройка не справляется, а там явно какая-то глушилка работает.

– Ты же говорил, что у тебя особые волны.

– Особые-то они особые, но на такой дистанции да через стены любая частота глохнет. Я же не знаю, какие там у них генераторы шума! Боюсь, не обойдется без зон молчания. А если его спустят в подвал или какую-нибудь комнатушку с обкаткой из свинца, то пиши-пропало.

– Не каркай, ворона!

Мы снова умолкли, прислушиваясь к потрескивающему эфиру.

– Пропустили, – вздохнул Ганс. – Даже подозрительно. Неужели у них не водится приличных детекторов?