– Мороз!

– И Хром! – зло добавил Танцор.

– Про Хрома забудьте. Мне эта головная боль ни к чему. Да и вам, думаю, тоже. В чем, собственно, дело? Ваш парень вас же с преспокойным сердцем и сдал.

– Докажи!

– А мне доказывать нечего. У нас, как известно, презумпция. Не верите, поинтересуйтесь у прокурора. Он вам покажет чистосердечные сводочки – собственноручно сработанные, в нужных местах подписанные. К чести Хрома – память у него отменная. И про вагоны с мануфактурой помянул, и про квартирки пенсионеров, и про германскую гуманитарную помощь жертвам второй мировой войны. Полагаю, некоторые из жертв сидят даже здесь. Кстати, про тебя, Танцор, там масса интересных страниц! Читаешь, и слеза наворачивается. Все равно как от рабыни Изауры. Не протокол, а чистый роман!

– Сука!..

– Ты это про кого, Танцор? – я нехорошо прищурился. Оставив дипломатический тон, зашипел: – Уточни же! Может, я ослышался?

– Не поднимай хипиш, Ящер! – это уже проскрипел Кора. Личико его, украшенное полудюжиной кинжальных шрамов, угрожающе кривилось. – Про Хрома – особая тема. Об этом после, а сейчас надо ответить за Мороза. Все знают, он уезжал на встречу с тобой.

– Их откопали, понял? – истерично выкрикнул вскочивший Осман. – Чего пялишься? Думал, концы в воду спрятал? Думал, умный, аж масло из ушей лезет? Хрена! Ты их кончил! Ты, падла!..

Кора усмиряюще поднял руку, но стая уже сорвалась с цепи, всем хотелось погавкать. Дурики эти вообразили, что перед ними связанный волк и забавлялись вовсю. А я слушал их, внимательно переводя глаза с одного на другого. Голоса! Все, что меня сейчас интересовало, это голоса! Они квакали, но кваканье их ничуть не походило на ту жутковатую запись. Эта шатия блеяла про Мороза и Пашу-Кудряша, про «Харбин» и взлетевшего к небесам Беса, про бедолагу Луку и небедолагу Капрала. У этих бродяг явно накипело, они старались вовсю, и сходка начинала напоминать свару у магазинного прилавка.

Дважды бухнул по столу кулак Коры. Авторитет, надрываясь, начал затыкать говорунам рты, и в конце концов некое подобие порядка ему удалось навести.

– Надеюсь, ты понял, о чем идет речь, Ящер? – он шумно отпыхивался. – Ты ведь всегда слыл сообразительным, вот и соображай.

Я медленно покачал головой.

– Что-то не получается у меня сегодня, уж извини.

– Что не получается? – Кора нахмурился. Роль пахана ему удавалась не вполне, и, чувствуя это, он злился.

– Да вот не получается, и все тут. В общую кассу я отстегивал всегда аккуратно, барышом делился, никого ментам не сдавал, в зонах не пакостил. С центровыми у вас у самих были нелады, я с ними разобрался. А вы вместо «спасибо» хай подняли…

– Следи за базаром, Ящер!

– Слежу, милый. Ой, как слежу! Как та славная Розалия, что однажды оказалась с милым в шалашике. – Я обвел их взглядом. – Так вот, милые мои: это ведь не вы мне что-то там предъявляете, это я вам сюда пришел предъявить собственную женушку. Кишка у вас тонка, чтобы замахнуться на Ящера. Поэтому засохните и слушайте.

Осман и Плешивый с руганью вскочили с места, но Кора снова громыхнул кулаком по столу.

– Пусть выскажется!

– А как же! Обязательно выскажусь, – я ухмыльнулся. – Может, я за этим сюда и пришел, чтобы поделиться с вами мыслишками. Да и почему не поделиться? Кино вы смотрите, грамотные, а потому должны понимать, кто из нас переступил запретную черту.

– Ты это про что?

– Про то самое! Итальяшки тоже любили на разбор с лупарами ездить, кровушку пускать, однако женщин в свои дела не впутывали. Что мужское – то мужское! Поэтому машину, охранников не прощаю, но могу по крайней мере понять. Мужики – сами свой путь выбирают, им гибнуть от свинца. Однако семья – это святое, и вы, твари пастозные, порушили главный из законов.

– Нет такого закона!

– У вас нет, а у меня есть! – я уже шипел вовсю, и видел, что кое-кого из них явственно начинает пробирать. Шавки неожиданно вспомнили, кто перед ними сидит, и подобрали хвосты. А вот Кора подался вперед, набыченной позой уподобляясь изготовившемуся к старту спринтеру. Наверняка, заготовил какой-нибудь сюрприз, паршивец! Еще бы! Реклама, которой любой позавидует. Вор, самолично замочивший Ящера! Да такому в рот станут глядеть! До самого последнего дня…

– Не вы меня терпели, а я вас. И женушку вы мне вернете без разговоров. И это только первое условие. Далее – мне нужен тип, что был повязан с Поэлем и центровыми, тот, что кончил Флопа и его парней. Короче! Мне нужен автор фильма о моей империи!..

Я собирался сказать еще кое-что, но в эту секунду за моей спиной вздохнули. Словно булькнул дыхательный автомат акваланга на глубине. Тот самый взрыкивающий всхлип. Я попытался обернуться, но мне не позволили. Выхватив финку, Кора торпедой метнулся от стола. Сталь мелькнула возле самого лица, но не достала. Вскинув руку, я даванул клавишу, и лезвие ударило Кору в грудь, со звоном отскочило. Вот так номер! Никак в бронежилет хлопчик вырядился! Ай, да храбрец!.. Но обдумывать происшедшее было некогда. Карусель завертелась на полную катушку. Некто, ухватив меня за шею, опрокинул стул и поволок по полу, словно лев убитую антилопу. Я дернулся, но ручищи незнакомца оказались железными. Яростного моего сопротивления противник, похоже, не замечал вовсе. Мне оставалось только взбрыкивать ногами и хрипеть. Люди возле стола слились в копошащиеся тени, и скорее инстинктивно, не в силах наказать того, кто душил меня, я всаживал и всаживал германские десантные лезвия в мечущиеся фигуры. Сиплые вопли перемежались с грохотом опрокидываемой мебели, громко хрустело дерево, а, может быть, чьи-то кости. Вероятно, и Гонтарь времени не терял – планомерно умерщвлял «мальчиков с шкафчиков».

Под заполошный визг гулко ударил первый выстрел. Первый, потому что зазвенели стекла, и парни Дина-Гамбургера на канатах влетели в зал. Начиналась кульминация. Огонь полоснул по беснующимся уркам. Били короткими очередями, зная, что в помещении Ящер. А я неожиданно очутился на полу, и цветная радуга перед глазами стала постепенно меркнуть. Мир чуточку прояснился, и, едва сев, я тотчас встретил лезвием бегущего ко мне Лангуста. Вор был уже весь в крови, и, видимо, в пистолете, который он держал в правой руке, не осталось больше патронов. Палец его судорожно дергал спусковой крючок, но выстрелов я не слышал. Лезвие я послал точно. Сталь вошла точнехонько под нижнюю челюсть. Всплеснув руками, Лангуст грузно обрушился на пол. И тут же обвально загрохотало справа. Через одну из дверей в спецназовцев Дина принялись садить из автоматических пистолетов. Один из наших «боингов» лупанул по дверному проему из подствольника. Громыхнул взрыв, орлы Дина перешли в атаку. Перестрелка перенеслась на этаж ниже. Держа в руках обломки стула и прикрываясь им, как щитом, ко мне подскочил Гонтарь. Правая щека у него была разодрана, по лбу стекала кровь.