– Нет.

– А вот и дрожишь! Тебе ведь не обязательно ехать, Мэтги.

– Не дрожу я. Честное слово.

– Нет, - сказал Бэйб.
– Дрожишь. Можешь слезать. Ничего такого тут нет. Слезай, Мэт.

– Мне хорошо!
– сказала Мэтги.
– Честное слово, Бэйб. Честно. Видишь?

– Нет. Слезай, моя хорошая.

Мэтги встала.

Бэйб тоже встал и стал обивать снег с полозьев санок.

– Я скачусь с тобой по Спринт, Бэйб. Честно. Я скачусь с тобой по Спринт, - взволнованно заговорила Мэтги.

– Знаю, - ответил ее брат.
– Это я знаю.

"Я счастлив, как никогда в жизни", - подумал он.

– Пошли, - сказал он.
– По Рэндолф нисколько не хуже. Даже лучше.

И он взял ее за руку.

Когда Бэйб и Мэтги вернулись домой, дверь им открыл капрал Винсент Колфилд, в полной форме. Это был бледный [79] молодой человек с большими ушами и едва заметным шрамом на шее от перенесенной в детстве операции. У него была чудесная улыбка, но он нечасто пускал ее в ход.

– Здравствуйте, - сказал он с невозмутимым видом, открывая дверь. Если вы пришли проверять газовый счетчик, да еще вдвоем, то вы ошиблись дверью. Мы тут газом не пользуемся. Мы топим маленькими детишками. С незапамятных времен. Всего доброго.

Он начал закрывать дверь. Бэйб сунул ногу в проем, а его гость пнул ее изо всех сил.

– Вот это да. Я думал, ты приедешь шестичасовым.

Винсент распахнул дверь.

– Входите, - сказал он.
– Тут есть женщина, которая даст вам по куску свинцового торта.

– Винсент, старина!
– сказал Бэйб, пожимая ему руку.

– А это еще кто?
– спросил Винсент, глядя .на слегка перепуганную Мэтги.
– А, это Матильда, - ответил он сам себе.
– Матильда, нам нет смысла откладывать свадьбу. Я полюбил тебя с той самой ночи в Монте-Карло, когда ты поставила последнюю бумажку на "двойной ноль". А войне все равно скоро конец...

– Мэтги, - сказал Бэйб, улыбаясь, - это Винсент Колфилд.

– Привет, - сказала Мэтти и забыла закрыть рот.

Миссис Глэдуоллер, несколько ошарашенная, стояла у камина.

– У меня есть сестренка твоих лет, - сказал Винсент.
– Конечно, она не такая красавица, как ты, но не исключено, что она гораздо умнее.

– А какие у нее отметки?
– сурово спросила Мэтги.

– Тридцать по арифметике, двадцать по правописанию, пятнадцать по истории и ноль по географии. Похоже, что она никак не может подогнать свои отметки по географии к остальным, - сказал Винсент.

Бэйб с удовольствием слушал их разговор. Он знал, что Винсент найдет подход к Мэтги.

– Жуткие отметки, - фыркнула Мэтги.

– Ну ладно, если уж ты такая умная, - сказал Винсент.
– Если А имеет три яблока, а В уезжает в три часа, то сколько времени понадобится С, чтобы пройти на веслах пять тысяч миль против течения, на север вдоль берегов Чили? Не подсказывайте, сержант..

– Пошли наверх, - сказал Бэйб, хлопая его по спине.
– Привет, мама! Он говорит, что у тебя свинцовый торт.

– А сам съел два куска.

– Где твои чемоданы?
– спросил Бэйб гостя.

– Наверху, мои. родные. [80]

Винсент поднимался по лестнице следом за Бэйбом.

– Мне сказали, что вы писатель, Винсент!
– окликнула его миссис Глэдуоллер, пока они поднимались наверх.

Винсент перегнулся через перила.

– Нет, нет, я оперный певец, миссис Глэдуоллер. Я привез с собой все ноты, так что можете радоваться.

– Вы тот самый человек, который сочиняет "Я - Лидия Мур"?
– спросила его Мэтги.

– Я сам и есть Лидия Мур. А усы я приклеил.

– Ну как там в Нью-Йорке, Вине?
– спросил Бэйб, когда они курили, устроившись в его комнате.

– Почему ты в штатском, сержант?

– Да я заряжался. Катался с Мэтги на санках. Правда-правда. Так как там в Нью-Йорке?

– Нет больше конки. Они убрали с улиц конную железную дорогу, не успел я уйти в армию.
– Винсент поднял с пола книгу и стал рассматривать обложку.
– Книги, - презрительно протянул он.
– Читал я их все. Стэндиш, Элджер, Ник Картер. Эта книжная писанина - не в коня корм. Запомни это, дружочек.

– Идет. Ну а как все-таки в Нью-Йорке?

– Ничего хорошего, сержант. Холден пропал без вести. Письмо пришло, когда я был дома.

– Не может быть!
– сказал Бэйб, снимая ноги со стола.

– Может, - сказал Винсент. Он делал вид, что просматривает книгу, которую держал в руке.
– Я обычно отыскивал его в молодежном клубе у старого Джо на углу Восемнадцатой и Третьей в Нью-Йорке. Пивной бар для ребятишек из колледжей и приготовишек. Я шел прямо туда его разыскивать, когда он приезжал домой на рождественские и пасхальные каникулы. Я таскал за собой свою девушку,, повсюду искал его, и всегда находил где-то в глубине - самого шумного, самого надрызгавшегося щенка во всем заведении. Он всегда пил виски, хотя остальные ребята пили только пиво. Я говорил ему: "Ты в порядке, кретин ты этакий? Домой хочешь? Деньги нужны?" А он отвечал: "Не-е. Ничего мне не нужно. Ничего не нужно, Вине. Привет, друг. Привет. А кто эта крошка?" Я тут же уходил, но потом всегда за него волновался. Когда он летом каждый раз бросал свои мокрые трусы внизу, возле лестницы, комком, вместо того, чтобы вешать на веревку для белья, я всегда подбирал их, потому что в его годы сам был точь-в-точь такой.