– Увы, мне пора, уже восемь. Белокуров, вы не проводите меня до такси?

– Ну вот, только я хотел… Но раз вы выбрали его, что ж, извольте, - унылой скороговоркой проговорил профессор. Ему явно не хотелось никого никуда провожать, и пробормотал он это так просто, заполнительно.

– Но на посошок-то!
– воскликнул Бобов.

На посошок выпили коньяку, и Белокуров зачем-то особенно изрядно хватанул. Поднявшись из-за стола, он почувствовал одновременно и некоторую шаткость, и хваткость, и лихость. Элла взяла его под руку. Ему было приятно идти рядом с нею. От нее пахло?.. Он незаметно принюхался. От нее ничем не пахло, но казалось, что она благоухает. К тому же во рту у Белокурова царствовали ароматы коньяка и лимона.

– Надо же!
– восклицала она, поднимаясь с ним вместе по лестнице.
– Никак не могла представить себе, что встречусь сегодня с кем! с Белокуровым!

– Впервые встречаю кого-то, кто меня заочно так любит, - краснея от счастья, промолвил он.

– А буржуаз-магистр?
– рассмеялась она.

– Но он же не красивая девушка.

– Я вам нравлюсь?

– Вы - мне?! Да если б я только мог, - они уже приближались к гардеробу, - я бы…

– И что?
– с веселым испугом в глазах остановилась она и встала напротив него.
– Что бы вы сделали?

Он почувствовал, что проваливается, и прорычал:

– Схватил бы и всю оцеловал, с головы до ног.

– Ого!
– тихо выдохнула она.
– Всю?

– Всю.

– Идемте, - рассмеялась она, краснея.

Он взял у нее номерок, купил на него для Эллы в гардеробе коротенькую весеннюю дубленочку и надел на нее так, будто уже оцеловывал. Она это почувствовала: он видел, как она взволнованна. «Куда меня несет?» - мелькнуло в коньячной его голове.

– Оденьтесь, Белокуров, - сказала Элла.
– Все-таки еще не май месяц. Неизвестно, сколько будем ловить мотор.

– С вами - май, - глупо сказал он.

– Не май, а маета со мной, - со вздохом улыбнулась она.

Он все же взял в гардеробе свой плащ, подмечая, что тем самым снимается еще одна зацепка. Хотя нет, оставался портфель. Под столом, в нижнем буфете. И друзья, которых нельзя просто так взять и бросить, не простившись.

На улице было свежо, холодно и пахло весной, пленительно пахло весной. Даже можно сказать, грядущим летом пахло. И первая остановившаяся машина их взяла на свое заднее сиденье. Черт с ним, с портфелем! Кто-нибудь да прихватит его. В крайнем случае официанты вернут. Там документы.

– А как же ваши друзья, выпивка, веселая компания?
– спросила девушка лукаво.

– Не могу же я оставить такую красавицу одну в машине с неизвестным водителем, - ответил Белокуров.
– Вдруг он насильник и убийца?

– Это кто насильник и убийца?
– спросил водитель.

– Это другой, - тотчас сказала Элла.
– Не вы.

Тут Белокуров взял ее руку, поднес к губам, поцеловал пальцы, как бы в знак признательности, но потом не отпустил, оставил ее тонкую кисть в своей большой пятерне.

– Ах, как мне с вами хорошо!
– промолвила Элла и положила голову ему на плечо.
– Мой муж не поверит, когда я расскажу ему. Он обожает вас, каждую «Бестию» до дыр зачитывает. Он у меня историк, работает в Коломенском.

«Слава тебе Господи! Муж есть! Спасение!»

– Спасибо вам, Элла, - рассмеялся Белокуров.

– За что?
– удивилась она.

– За то, что вы есть на белом свете.

– На «бэ эс»?

– На «бэ эс». На моем белокуровском свете.

– И друзья мне ваши очень понравились, особенно профессор. Передайте ему это, когда возвратитесь. Товарищ генерал, вы сможете доставить товарища полковника с Тимирязевской?

– Куда это?
– нахмурился водитель.

– Туда, где вы нас отловили.

– Запросто. Столько же - и вперед. То есть назад. Только я не генерал, а адмирал.

Ладонь Эллы по-прежнему лежала в ладони у Белокурова, но теперь это как бы ничего и не значило. На сердце у главного и единственного редактора газеты «Бестия» было легко, хотя и немного грустно, что все вот так просто закончилось, не получилось дамы с собачкой.

– У Бобова недавно вышел рассказ, - вспомнил Белокуров, - и знаете, как называется?

– Как?

– «Баба с собачкой». Правда, смешно?

– Да, я читала рассказы Бобова. Они у него все с такими названиями, под КВН. Мне он не нравится.

– Он прекрасный человек.

– Я говорю о нем как о писателе. Хотя вот вы - и газета у вас превосходная, и сами вы великолепный человек.

– Вы же меня совсем не знаете. Может, я кого-нибудь зарезал и в колодец бросил.

– Значит, тому так и надо.

– А жена моя недавно фамилию поменяла, девичью себе вернула.

– Вы женаты, Белокуров? Хотя что я спрашиваю! Конечно, разве у такого человека может не быть жены? То есть как - на девичью?