– Ты в самом деле так думаешь, Элен?

Но Элен только опустила глаза.

– Ну, а ты, Пол, ты тоже так думаешь?

– Сам не знаю.

– Ты когда-нибудь слышал машины, Пол?

И тут Элен заговорила:

– Я их не слышу, я чувствую. Я чувствую, они пых-пых-пыхтят.
– Она вдруг замолчала и опять опустила глаза.

– Но ведь вы оба знаете, что это самые обыкновенные машины, они дают нам воздух, свет и все остальное. И они работают, как и положено хорошим машинам.

– А тогда откуда мы взялись?
– спросил Пол.
– Должны же мы откуда-нибудь взяться. Оттуда, где есть деревья, кошки и... и другие мальчики и девочки. Его тонкий голосок зазвучал пронзительно; - Зачем вы нас запираете от них?

– Что?
– испуганно воскликнула Эм. Как начать рассказывать им правду, если у них такие странные мысли?

– Почему вы не пускаете нас играть с ними, бегать под деревьями? Почему вы всегда запираете большую дверь?
– В глазах Пола стояли слезы, но он не расплакался в голос. Вот эти молчаливые слезы и убедили Эм, заставили ее решиться.

– Я расскажу вам, - сказала она. И взглянула на Джея. Он медленно кивнул. Даже он понимал, что на этот раз от разговора не уйти.

Широко раскрытыми глазами дети посмотрели сперва друг на друга, потом на Эм.

– Прежде чем я начну свой рассказ, вы должны пообещать мне, что будете храбрыми. Вы услышите сейчас совсем не то, чего ждете. Каждого из вас произвели на свет отец и мать. Мы с Джеем здесь только для того, чтобы воспитывать вас, заботиться, чтобы вы росли умные и здоровые. Твои родители, Пол, умерли, и твои тоже, Элен. Когда-то тут жили двадцать человек, но теперь все они мертвые.

– Мы понимаем, - сказала Элен.
– Это значит - неживые. Как коврик и стул. Но где же они? Пускай они мертвые, но почему их здесь нет?

С некоторым даже облегчением Эм поняла: дети не представляют, что такое смерть. Тогда, может, все будет не так уж трудно? А про смерть она объяснит им позднее, когда они осознают, почему так важно быть живым. А вдруг после того, как она скажет им то, что должна сказать, они решат, что это совсем не важно?

– Потому что мертвым нет места среди живых. Они могут существовать лишь в мыслях живых. Мы с Джеем часто думаем о ваших родителях и о других людях тоже. Ведь правда, Джей?

– Что? А, да, да.

– Потому что они и нас тоже произвели на свет, - продолжала Эм.
– Не ваши родители, но другие такие же умные люди. Мы рады, что появились на свет и благодарны им за это. Вот почему мы с радостью заботимся о вас. Вот почему вы должны стараться вырасти такими же умными, как они.

Дети были явно озадачены.

– Значит, мы можем производить на свет людей, таких, как вы?
– пропищал Пол.

– Нет, - ответила Эм.
– Не таких, как мы, а таких, как ты и Элен.

– Но мы не умеем, - с ужасом вымолвила Элен.
– Мы не такие умные.

– Я не думаю, что для этого надо быть умными, - сказала Эм.
– Придет время - сумеете. Умными надо быть совсем для другого.
– Она встала и пошла к большой двери.
– Пойдемте, - позвала она.

Какое-то мгновение они глядели на нее, не веря своим глазам. Потом с радостными криками кинулись за ней.

– Нас выпустят, выпустят!

– А на деревья нам можно залезть, Эм?

– А магазины там есть?

Взявшись за ручку двери, Эм остановилась, поглядела, как они скачут у ее ног.

– Деревьев там нет. И магазинов тоже. Они застыли на месте, с обидой и недоумением подняли на нее глаза.

– Значит, книжки и правда все врут, да?
– медленно выговорил Пол.

– Нет, не врут. Но только теперь у нас ничего этого нет. Все это было прежде.

– Значит, это как в сказке? Давным-давно? Все было давным-давно?

– А теперь совсем-совсем ничего нет?
– сказала Элен.

– Я ведь вам говорила, что вы услышите не то, чего ждете, - медленно сказала Эм, глядя на Джея.
– Вы все равно хотите идти со мной?

Она переводила взгляд с Пола на Элен и обратно. Может быть, они испугаются? Но она недооценила их любопытство, их жажду вырваться наконец на волю - ведь они всю жизнь провели взаперти.

– Да, Эм. Пожалуйста!
– ответила Элен.

– Да, - сказал Пол.
– Пожалуйста, Эм! Она отпирала дверь, и чувство у нее было такое же, как и в час, когда умерли последние люди. Она чувствовала свое бессилие. С тревогой сознавала она, что, когда имеешь дело с неодушевленными предметами, дважды два всегда четыре, а вот с людьми, даже с малышами... особенно с малышами... тут ответ может быть совсем другой, самый неожиданный.