Я тихо спросил ее:

— Ты спецом так выглядишь, под стать своему товару? Макс велел?

— Ну да, почти, — кивнула она. — А что?..

— Так просто. — И, успокаивая, я похлопал ее по плечу: — Ничего, сейчас оторвемся!

Чем хороши клубы (не считая, ясно, каких-нибудь дешевых, для панков) — в них люди выглядят куда привлекательней и симпатичней, чем в повседневной жизни. Даже не привлекательней и симпатичней, а чище, что ли. Словно бы одежда на них самая свежая, все они только что побывали в дбуше, они никогда не потеют, не ходят в туалет; у девушек не бывает критических дней. Этакие небесные существа, на время принявшие облик людей. И девушки, и парни. И полные, и худые. И в темной одежде, и в светлой… У многих, думаю, такое же впечатление, в первую очередь насчет себя, потому и не пустеют ночные клубы, они необходимы, чтоб человеку почувствовать себя человеком.

— Что, сперва по коктейльчику? — спросил я Машу, стараясь перекрыть музыку из танцзала.

Маша кивнула.

Я купил два коктейля «Тропический бриз». Мы уселись на высокие табуретки у стойки и стали сосать горьковато-терпкую жидкость. Обвыкались…

Клуб действительно неплохой. В старинном доме, рядом с театром Акимова. Несколько залов. В одном можно активно колбаснуться под рэйв, в другом потоптаться с девушкой под медленную мелодию, в третьем — как-то причудливо он называется… что-то там«…аут», — отдохнуть, даже подремать на кушетке или подружку поласкать… Есть еще вот бар, есть и чопорный ресторан, есть вип-зона, куда я, правда, пока не осмеливался пробраться, есть — в подвале стрип-шоу. Там столики, удобные мягкие стулья; одни девушки, в позолоченных фартучках, разносят выпивку, блюда, а на сцене другие — танцуют и потихоньку раздеваются.

В стрип-зале, хотя вход в него без всякой доплаты, людей обычно бывает не много. Все-таки стриптиз — зрелище специфическое, да и с подругой туда как-то неловко идти, не каждая и согласится… Сейчас я как раз и размышлял за коктейлем, предложить или не стоит Маше спуститься в подвальчик. С Мариной мы однажды спустились туда вместе, и она через пять минут, поскучнев, насупившись, предложила уйти. Заревновала, что ли…

— Может, потанцуем маленько? — Я поставил пустой стакан на стойку бара.

Маша улыбнулась и снова кивнула.

Пошли танцевать.

Еще три месяца назад я затравленно прятался в уголке клуба «У Клео», с завистью, отвращением и любопытством наблюдая за извивающимися в блестках света девчонками и парнями. А теперь без всяких раздумий бросался в гущу танцующих и лишь изредка досадливо ухмылялся, вспомнив себя трехмесячной давности… Даже экстази мне теперь было не очень-то нужно.

Мы побывали сначала в том зале, где молотил рэйв, потом, устав, переместились в другой, пообжимались под медленную композицию…

Мбашина робость, почти покорность (на любое мое предложение она неизменно кивала) придавали мне уверенности; я казался себе богатым кавалером, выведшим в свет зачуханную провинциалку, и мог делать с ней теперь все, что угодно, она на все готова за эти несколько минут счастья.

И вот мы спустились в подвальчик, сели за круглый мраморный стол. В нескольких метрах от нас, на возвышении, постепенно оголялась под музыку стройная черноволосая девушка. Маша таращилась на нее с удивлением и чуть ли не завистью.

— А ты на такое же место устроиться не пыталась? — в полушутку спросил я. — Платят-то наверняка раз в десять больше, чем Макс.

— У меня фигура плохая, — чистосердечно вздохнула Маша в ответ. — Грудь маленькая, ноги слишком сухие…

— Хм, самокритично.

— А чего скрывать? Не повезло.

Мне стало неловко от такой ее обреченной откровенности. Безысходностью потянуло… Поспешил успокоить:

— Ладно, не в этом счастье. Ты особенно не расстраивайся.

Подошла официантка в позолоченном фартучке, надетом на голое тело:

— Заказывать что-нибудь будете?

— Два «Невских», — ответил я не раздумывая, но и не слишком поспешно. Два «Невских» больших и горячих чипсов.

Чуть поклонившись, официантка направилась к бару, перекатывая полушария обнаженного зада, о который так возбуждающе похлопывал пышный бант тесемок фартука.

— А ты сама питерская? — повернулся я к Маше.

— Да нет, ты что… из Рыбинска. В девяносто первом сюда приехала, после школы, на парикмахера хотела учиться…

— Это тебе уже, значит, двадцать три! — удивился я. — Нормально выглядишь, лет на девятнадцать.

Она лишь усмехнулась, перевела взгляд на черноволосую, которая, томно выгибаясь, скатывала чулок со своей левой ноги, затем продолжила откровенничать:

— Проучилась полгода — и училище закрыли… Из общежития гостиницу сделали, а из училища — какой-то финансовый колледж… Я сначала посудомойкой в кафе устроилась, на проспекте Ветеранов, комнату с подругой снимали… почти все деньги на нее тратили. Зарплата у меня вообще была… хорошо хоть, что рядом с продуктами — кафе все-таки…

Я перебил: