– Они враги нам, и мы должны быть готовы защищаться. Мы будем стрелять, если нас вынудят к этому.

– В кого стрелять, Вартан?

– В наших врагов.

– Но ведь азербайджанцы - это не только мужчины, но и женщины, и старики.

– Они все враги.

– Значит, всех надо убивать?- Если нас заставят. Мы не станем стрелять первыми.

– А дети, Вартан?

– Дети тоже азербайджанцы. Они вырастут.

– Вот это и есть геноцид. Ведь ты против геноцида?

– Против.

– Как же тогда ты проповедуешь геноцид по отношению к другому народу?

– А знаешь, что они делают сейчас? Они присылают нам телеграммы с пожеланиями новых землетрясений! Они громят санитарные вагоны и оставляют на лекарствах устрашающие надписи. Это геноцид!

– В любом народе есть экстремисты. Но дети - невинны. Никто из нас не может выбирать, где ему родиться. Но каждый может и должен выбрать, как жить и каких взглядов придерживаться.

Кровь порождает только кровь. На геноцид нельзя отвечать геноцидом, какой бы сладостной не казалась месть. Потому что этот процесс неостановим. Кто-то должен опомниться первым. Но вот уже несколько лет идет война в Нагорном Карабахе, и нет ей конца. Жив ли ты, Вартан? И когда придет конец националистическому безумию на Земле?

Готовим ужин, обмениваемся новостями.

– Здесь есть улица Интернациональная, - рассказывает Виктор Фитисов. Все дома на ней в 2-3 этажа построены пленными немцами. Ни один не пострадал, представляешь?

– Сегодня встретили группу спасателей из Казани, - говорит Андрей Волков.
– Они на поезде 11 суток добирались!

Да-а, на этом фоне наши мытарства на пути сюда покажутся смешными.

22.12. Юриной бригады все еще нет. Они работали в районе Треугольника. На поиски отправляется тройка Ван-Хардиков-Аубакиров. Контрольный срок их возвращения 24.00. Все встревожены. С Шынгысом обговорили уже все пришедшие в голову варианты.

24.00. Никого нет. Выходим на улицу. Решаем обратиться за помощью к патрульным. Бьет озноб: не то от холода, не то от ожидания. Хреново это. И непонятно.

Они появились в 24.20 - если можно так обозначить перевалившего за полночь дня. Не могли отказать людям и трудились в свете налобных фонарей, по-спелеологически.

– Слушай, - говорит Бессергенев.
– Они нам любые деньги предлагали, только бы мы работали. Представляешь? Простые такие люди! Что делать-то было?

Теперь ждем группу ушедшую на поиски.

За ними отправляется Андрей Волков и еще кто-то - недалеко, посмотреть, а то так можно всю ночь друг за другом гоняться.

– Вот уж Нурек вернется, - сумрачно говорит Гвоздь.
– Он вам всем хоботы позаворачивает, работягам!

25 декабря.

– ---------

12.35. Ленинаканский аэропорт. Мы улетаем. Спасательным бригадам дела практически не осталось. Теперь, и до конца, работа по разборке завалов и похоронных команд. Но вчера Ленинакан встряхнула новость - на чулочной фабрике откопали двоих. Они были живы. 17 суток под завалом! Значит, есть и еще.

Многие из откопанных живыми сходят с ума. Умирают от длительного сдавливания...

Утром автобус подали вовремя, в нем несколько хабаровчан. Опять наш брат, спелеолог! Сразу же находим общих знакомых.

Хабаровчане сообщают страшную весть: ночью взрывали развалины на радиотехническом заводе, и на лагерь москвичей и киевлян упал дом. Живые и раненые эвакуированы, мертвые под завалом. Это что, тоже стихия?

И еще одна весть - загорелись палатки в грузинском лагере: один спасатель погиб, другой в госпитале.

Ленинаканский аэропорт. Здание почти не пострадало. Сидим на рюкзаках. Рядом парень из украинского колхоза. Какой хохол без сала? Но сала у парня нет, и он щедро оделяет нас хлебом с колбасой, сыром и маслом. Наши продовольственные запасы теперь ничтожны - все отдали Бомбину.

Изобилие кончилось.

Жуем и перекидываемся шуточками:

– Вот жизнь!
– говорит Хардиков.
– Две недели без женщин. Утром в пупок упрется, посмотришь и рукой махнешь - не до тебя, брат!

Олег Гвоздев достает напоследок фотоаппарат:

– Так, приготовились...

– Слушай, Олег, - усмехается Бессергенев.
– Вот ты все щелкаешь, а когда научишься воспроизводить отснятое?

– Мне прямо стыдно, - невозмутимо парирует Гвоздь.
– Мне прямо стыдно слышать такое от передового человека поселка Белоусовка!
– прячет фотоаппарат, отламывает кусок хлеба.

– И мне отрежь, - Юра косит на Олега глазом.

– Пожалуйста, Юрий Митрич, - говорит Гвоздь.
– И не забудьте перед употреблением разжевать...

Парня зовут Федор, и он рассказывает нам о том, как с неимоверным трудом, в одиночку, пытался уехать сюда, спасать.