— Ох и достанется нам от Дока!

Далеко впереди возник сияющий свет встречной машины, вырос, мелькнул, и снова ночь. Тишина — лишь шелест колес да дробь дождя по обтекателю.

— Хорошо!

— Наши должны быть в Городе, — сказал он. — Октябрь уже, полевой сезон закончился.

— Если не улетели куда-нибудь на юг. Знаешь, у нас на Алькероко сейчас весна.

— Разделаемся с врачами, махнем на Алькероко, — сказал он. — Это ж только подумать — на Алькероко!

Еще не видимый, Город возник за холмами высоким сиянием, подсвечивающим нависшие дождевые облака, и вдруг раскрылся с перевала гигантской россыпью разноцветных огней. Еще немного, и он обступил их своей празднично расцвеченной громадой.

Они оставили трансмобиль на центральной станции и вышли на улицы. Город сиял витринами магазинов, рекламными огнями, шумел многолюдными, невзирая на дождь, тротуарами.

— Смотри, сколько людей! Праздник, что ли?

— Не должно бы… Извини, амиго, — остановил он высокого мужчину. — Сегодня что, какой день?

— С утра суббота была, — мужчина удивленно вскинул глаза, но видимо, торопился, улыбнулся, поспешил дальше.

— Вот видишь, суббота! Пойдем, тут, кажется, недалеко.

— Пойдем…

Ошеломленные бурлящей вокруг жизнью, они пробирались по улице, не в силах совладать с подступившим нетерпением.

— Теперь сюда, — он остановился перед до боли знакомой решеткой. Полуоткрытая калитка, лужа в самом проходе. — Неужели пришли!

Они стояли перед калиткой, не решаясь переступить ее черту.

— Мне все время кажется, что я сейчас проснусь, — хрипло сказал он. — Даже лужа та же!

Сколько раз он перепрыгивал через нее, чтобы, пройдя под деревьями детской площадки, вбежать в полутемный подъезд дома в глубине двора. Сколько раз! И как давно это было.

— Слушай, — он вдруг хлопнул себя по лбу. — Вот идея! Давай забежим в магазин, тут рядом. Вина возьмем. Они ведь не ждут.

— Выдумщик ты!

— Нет, у нас обычай такой, — они уже шли назад по улице. — Мы, когда возвращаемся из полей, всегда приносим по количеству новых пещер. Или вообще, но не меньше трех!

— Вино… Это что-то из далекого прошлого, да? Ты понимаешь?

— Нет, — сказал он.

— И я… Я просто сплю и вижу волшебный сон. И…

— Тс-с-с! — он оглянулся по сторонам. — Не спугни. Вдруг проснешься!

И засмеялся, ощутив горячее пожатие в своей огрубевшей ладони.

Не разнимая рук, они вошли в магазин и остановились, осматриваясь. И на них смотрели. Оживленные субботние посетители невольно задерживали взгляды на их необычных одеяниях, на сияющих внутренним светом лицах. В нарядном окружении толпы они были резко контрастны, как вход пещеры на белоснежном утесе. Но поношенные выцветшие до неузнаваемости комбинезоны только подчеркивали уверенность движений. И столько спокойной силы было в каждом, такой радостью лучились обветренные лица, что даже случайному взгляду приоткрывалось нечто, дающее право этим людям без стеснения идти по субботнему вечеру в видавшей виды глубинной униформе, выбирать вино, улыбками отвечать на взгляды, приобщая каждого к необъятности переживаемого ими момента.

Дайк резко затормозил, прижимая машину к кромке тротуара.

— Ты посиди, я сейчас. Винишка возьму, ладно?

Она улыбнулась, кивнула:

— Давай быстренько, ребята, небось, уже собрались.

— Я мигом! — Дайк бегом пересек тротуар, щурясь от празднично яркого света, вбежал в магазин. Встречные весело расступались перед его стремительной могучей фигурой в буйном разлете усыпанной искрами дождя шевелюры. Дайк вихрем проскочил вдоль прилавков. Ага! «Твиши» и «Галактическое». Прекрасно!

Черт возьми! Дайк в жизни никогда не пел. Голосом Бог не обидел, но вот слухом! Ребята шутили, что ему на ухо совершил посадку аварийный бот. Но сейчас Дайка так и подмывало запеть.

Во-первых, он вернулся. Он не видел ее почти полгода и вернулся! И даже в разлуке каждое утро, как и два с лишним года — Господи, уже почти три года, как один день! — он просыпался с ощущением непреходящего счастья. Она была далеко, но она была рядом, вот тут — в его снова неутомимом, как некогда, сердце.

И вот он вернулся, оторвавшись от ребят из экспедиции, поймал трансмобиль, и едва закурился дождливый рассвет, был в Городе. Как во сне, бегом взлетел — лифт надо было ждать! — на знакомый девятый этаж, осторожно открыл дверь своим ключом.

Жена еще спала, уютно свернувшись в предутреннем сне. Жена! За два года семейной жизни он так и не смог привыкнуть к этому. Эта тоненькая красавица-девчонка — его жена!

Он стоял и смотрел на ее пухлые от сна губы, черненые ресницами веки, щеки в локонах заспанных волос. Стоял и медлил, а она шевельнулась под его взглядом, повернулась было на другой бок и вдруг открыла глаза, огромные, как солнце.