– Как же это я дверей не закрыл, разиня! Ведь так и еще кто может зайти, кого не нужно совсем.

Когда он вернулся, Алексей Фомич спросил:

– Кто эта дама?

– Жена одного тут подрядчика - Макухина... Свой дом у него, а сам он на военную службу в начале войны взят... Пока что бог милует, жив... А полковника, отца ее, действительно у нас на кладбище похоронили, - в цинковом гробу его привезли... Потом и мать слепую ее мы отпели, - так что осталась теперь она одинокой.

– Дда, видно, что военная косточка: походка четкая, строгая, - заметил Алексей Фомич.

– Осталась тут, возле паперти: говорит, что дождется, когда вы выйдете.

– А-а! Какие-то, стало быть, виды на меня имеет? Та-ак!
– протянул Алексей Фомич.
– Может быть, желает пригласить меня поужинать, - что же, я не прочь... Да и вам, отец дьякон, вреда это не принесло бы...

– Ну, теперь редко кто кого в гости зовет, - усомнился дьякон, но Сыромолотов оказался прав: только что оба они вышли из церкви, когда стемнело, они увидели Наталью Львовну, которая сказала, обращаясь к Сыромолотову:

– Вы где будете сегодня ужинать, Алексей Фомич?

– Да вот, в самом деле, - улыбнулся ей Алексей Фомич.
– Я полагал, что вот отец дьякон что-нибудь приготовил в этом роде.

– Ну что вы! У отца дьякона семья, и где же у него там? Нет, уж раз я виновница вашего беспокойства, то вы ко мне и идите. Много обещать не могу, конечно, не то время, но что-нибудь заморить червячка у меня найдется. Идемте без разговоров!.. И вы, отец дьякон!

Дьякон вопросительно поглядел на Сыромолотова, и Алексей Фомич понял, что отказываться от приглашения поужинать было бы, может быть, даже оскорбительно для этой одиноко живущей молодой женщины, и не больше как через десять минут он входил уже, вместе с дьяконом, в просторный дом подрядчика, - ныне каптенармуса одного из пехотных полков на фронте, Макухина.

Без проволочек сели за стол, покрытый белой клеенкой, и когда прислуга Натальи Львовны Поля, низенькая круглая женщина, глядевшая серьезно и исподлобья, принесла из кухни что-то дымящееся, дьякон вполголоса, хрипуче обратился к Наталье Львовне:

– Свечка десятикопеечная у вас, вы сказали, залежалась, а может, и бутылочка винца от хороших времен, а?

На это Наталья Львовна только развела руками, и дьякон горестно выдохнул:

– Эхх! Всех нас доняла война эта!

– Чтобы вас утешить, отец дьякон, - сказал Алексей Фомич, - полагаю с большой вероятностью, что скоро вина польются реки.

– Почему это вы так полагаете?
– очень оживился дьякон.

– Да по той простой причине, что скоро у нас начинается революция... как это было в девятьсот пятом.

– Это что же, - вы так думаете, Алексей Фомич?
– приостановилась раскладывать жаркое на тарелки Наталья Львовна, а дьякон только открыл изумленно рот.

– Очень многие теперь так думают, - уверенно ответил Сыромолотов.

Дьякон поглядел на него с затаенным лукавством в глазах и обратился к Наталье Львовне:

– Не допустят теперь такого, как в девятьсот пятом!

– А убийство Распутина допустили же!
– заметил на это Алексей Фомич. И кто же были убийцы Распутина?
– Великий князь Дмитрий Павлович, князь Юсупов, царский родственник, и Пуришкевич - члены Государственной думы, правой, а не левой!

– Так вы думаете, значит, Алексей Фомич, - упавшим уже голосом начал было дьякон, но Сыромолотов перебил его своими прежними словами:

– Не я один, - очень многие так думают.

3

Когда собрался уходить дьякон, он обратился к Наталье Львовне:

– Как скажете, так и сделаю: скажете - увести Алексея Фомича, - уведу, у меня переночует, а скажете - оставить, то оставлю.

– Конечно, конечно, Алексей Фомич, вы у меня и заночуете!
– кинулась к Сыромолотову и взяла его за руку Наталья Львовна.
– Где же вам у отца дьякона ночевать? Совершенно негде! Разве я не знаю его квартиры? У меня, у меня, разумеется: дом большой и весь пустой.

– А может быть, лучше будет, если в гостинице?
– в сторону дьякона сказал Алексей Фомич.

Но дьякон замахал руками:

– В гостинице! Чтобы деньги зря тратить! Ведь не вы будете платить, а мы должны, - приход; мы же люди вообще бедные, и у нас каждая булавка на счету!

– Вам здесь хорошо будет, вы увидите, - заснете, как у себя на даче!

– Вам неудобство доставлю, Наталья Львовна, - вот я о чем...

– Никаких решительно! Я даже гордиться этим буду, что вам случилось ночевать в моем доме!

Тут дьякон простился и с художником и с хозяйкой дома и решительно направился к выходной двери.