Шрифт:
– Люсьена, Бога ради, – взмолился он.
– Не будь ребенком. Не рассказывай мне, что в твоем возрасте и после интересного опыта с высокорожденными дамами ты стесняешься вида голой женщины.
– Не женщины вообще, – возразил Жан, – а именно тебя.
– Как мило! Это самое приятное из всего, что ты сказал мне до сих пор. Тем не менее я вынуждена побеспокоить тебя, вот и все. Здесь становится ужасно жарко, а от твоего сюртука у меня все начинает чесаться. Будь хорошим мальчиком и помоги мне.
Жан принялся освобождать ее из сюртука.
Она встала с постели и прошла к зеркалу, высокая, гибкая, грациозная. Она подняла руки и собрала волосы, рассыпавшиеся во время их бегства, на затылке. Жану этот жест показался очаровательным. Но на ее спине виднелось с полдюжины больших зеленовато-синих синяков, а в одном или двух местах, где кожа была порвана, кровь запеклась черными пятнами.
– Одолжи мне свою гребенку, дорогой, – сказала Люсьена, растягивая слова. – Думаю, у меня хватит шпилек, чтобы удержать волосы, пока я буду принимать ванну.
Пока она причесывалась, Жан попробовал воду. Она уже была достаточно теплой. Он подождал, пока вода станет горячей, зная, что железо, из которого сделана ванна, несколько остудит воду.
– Готово, – объявил он и отступил, чтобы дать ей пройти.
С блаженным вздохом она погрузилась в ванну, сделанную так, что купающийся должен был сидеть, и его ноги оказывались глубже тела. Жан принес ей мочалку и мыло и вернулся к своему бокалу вина.
– Жанно, – позвала она, – подойди и потри мне спину. Не могу достать. Только, пожалуйста, будь осторожен – там все болит.
– Могу я спросить, – насмешливо произнес Жан, – кто был твоим личным лакеем до того, как я приехал в Париж?
– О, их было много, – весело отозвалась Люсьена. – Ты ведь не думаешь, что я запомнила их всех? А теперь будь милым и вытри меня. На самом деле ты, при всей твоей силе, очень нежен…
Когда он насухо вытер ее, она потянулась и зевнула.
– Так хочется спать, – беззаботно проговорила она. – Помажь мне спину, чтобы я могла заснуть. Надеюсь, ты не встаешь рано. Я собираюсь спать до полудня…
Жан присел на край постели и стал втирать мазь в ее раны.
– А где, – спросил он, – предполагается, буду спать я?
– Рядом со мной, конечно. Тебя это не будет волновать. Ты, должно быть, очень устал за сегодняшний день…
– А если я скажу, что не устал?
Она улыбнулась ему. Ее улыбка, подумал. Жан, самая грешная в мире.
– Тогда можешь лежать и слушать музыку моего легкого дыхания. Мне говорили, что я не храплю. Возможно, в иное время я не буду такой сонной. Но сегодня, дорогой Жанно, я совершенно вареная. Кроме того, ведь и ты сегодня не был уж столь забавным, правда?
И, не ожидая ответа, она зарылась в подушки и закрыла глаза.
Жан сидел, глядя на нее.
Она всегда была сильнее меня, с горечью подумал он. Она без всяких усилий берет надо мной верх. Она знает, как это делать, и делает с таким eclat [32] . Какая совершенная техника. Она загородилась от меня стеной моей собственной гордости. Она знает, что я никогда не дотронусь до нее, пока она сама не захочет. О, будь прокляты твои глаза, Люсьена, я…
Стук в дверь заставил его вскочить. Он открыл дверь, там стояла, улыбаясь ему, Флоретта.
32
Блеск (фр.)
– Могу я войти, Жан? – спросила она. – Знаю, сейчас поздно, далеко за полночь, я только на минутку. Я принесла вам кое-что – письмо. Я заходила сюда раньше, и почтальон отдал его мне.
– Почему ты пришла? – спросил Жан, скорее, чтобы выиграть время, чем по какой-либо другой причине.
– Я… я хотела извиниться за все то, что наговорила сегодня. Но это не важно. Это может и подождать. Я могу подождать до завтра, но подумала, что письмо, возможно, очень срочное…
Жан услышал, как скрипнула кровать, когда там пошевелилась Люсьена.
– Дорогой, – манерно произнесла она, – ты забыл, что я здесь? Кончай разговаривать с этой курочкой и иди в постель…
Флоретта замерла. Жан увидел, как помертвели ее глаза.
– О, – задохнулась она. – Возьмите ваше письмо, Жан!
Жан взял письмо и молча застыл, ощущая себя несчастным, слушая, как стучат ее туфельки по ступенькам лестницы. Она сбежала вниз очень быстро, без всякой предосторожности.
У него за спиной тихо смеялась Люсьена.
– Ведьма! – выругался Жан.
– Извини, – смеялась она, – начинаю находить тебя интересным. И кто знает, каким знаменитым ты можешь стать? Лучше с самого начала избавиться от конкуренции, n'est-ce pas? [33]
33
Не так ли, ведь правда? (фр.)