В целях сохранения реноме Мария едет со своей матерью. Вскоре блистательная молодая полька и ее престарелая маменька становятся хозяйками светского салона в Вене, быть приглашенными в который почитают за честь многие графы и князья империи Габсбургов. Разведывательная и пропагандистская миссия Валевской проходит с успехом. Но длится недолго. Наполеон снедаем любовной тоской, что для него оказывается сильнее политики.

9 февраля 1807 года через французское посольство Мария получила письмо от Наполеона:

"Моя сладостная подруга!

...Мое сердце с тобой... Страдаешь ли ты, как и я, из-за нашей разлуки? Я так в этом уверен, что намерен просить тебя вернуться в Варшаву или в свое имение. Я не могу вынести такого громадного расстояния между нами. Люби меня, моя сладостная Мари, и верь твоему

Н.".

Между прочим, накануне французы едва избежали поражения в сражении с русско-прусской армией при Прейсиш-Эйлау. Во время битвы Наполеон оказался почти в центре схватки. Мимо него свистели ядра. Погибла половина его адъютантов. Но об этом ни слова. Скрепя сердце Мария едет выполнять другую, более неприятную для нее миссию. Любовную.

* * *

В начале апреля 1807 года Наполеон перенес свою главную штаб-квартиру в Финкенштейн. Маленький мазурский городок более чем на месяц становится временной столицей могущественной империи. Ежедневно отсюда скачут десятки курьеров с письмами к королям, императорам и министрам. Ежедневно сюда приходят десятки сообщений и донесений. Получивший передышку от войн Наполеон, играя в карты со своими маршалами, по-прежнему решает мировые проблемы.

Не забывая о светской жизни, Бонапарт по вечерам любил смотреть представления, которые устраивались для него прославленными труппами французских театров. Организовывались пышные балы и роскошные обеды. А в личной жизни у него наступил лучший период.

Рядом со своими покоями Наполеон приказал приготовить небольшой, уютный, со вкусом обставленный будуар. Где и поселилась приехавшая в Финкенштейн через две недели после императора Мария Валевская. Там находилось огромное супружеское ложе под балдахином из пурпурного шелка. А в личной спальне Наполеона стояла лишь складная кровать, ложе офицера во время военного похода. Боевые действия не были еще закончены. Зато за стеной военно-полевая жена. А настоящая императорская постель где-то далеко, в Париже.

Мария спокойно пережила визит в Валевицы и сцену разрыва со старым, увенчанным рогами мужем. Она начинала привыкать к своему положению вынужденной фаворитки. Некогда бурный, со слезами, вспышками гнева, насилием и обмороками роман с императором приобрел черты супружеской респектабельности.

Обедали они обычно вдвоем. Мария сама прислуживала своему повелителю за столом, вела с ним беседы. Когда они оставались вдвоем, Мария чувствовала, что приобретает все больше влияния на него. Он становился мягче, исполнял любой ее каприз, которых, впрочем, было немного.

Больше всего благовоспитанную католичку беспокоила внешняя сторона ее греховной жизни - а вдруг кто что скажет, а вдруг ее больше никогда не допустят к причастию, а вдруг ее род будет когда-нибудь проклят? Фактическая цель не могла не обрасти формальными условиями. Наполеон тщательно оберегал тайну пребывания Марии в Финкенштейне. И хотя об этом было известно всем и каждому, остальные поддерживали игру в приличия.

Однажды начальник штаба маршал Александр Бертье, имевший право доклада императору в любое время дня и ночи, вошел без стука и застал любовников за общим завтраком. Покрасневшая Валевская юркнула в соседнюю комнату. Бертье позволил себе многозначительно улыбнуться. Наполеон же так взглянул на него и заговорил таким тоном, что бедный маршал зарекся на будущее злоупотреблять правом являться без предупреждения.

А ведь в это время в главной квартире Бонапарта регулярно появлялись не только французские министры и военные. Члены польского кабинета, известные в стране люди, да еще с женами. Многие не только слышали о Валевской, но и были с нею знакомы. Под окнами замка польские офицеры муштровали солдат из только что сформированного гвардейского кавалерийского полка. Среди офицеров были и родные братья Марии. Но за все три недели пребывания в Финкенштейне она ни разу не переступила порога добровольной тюрьмы. Любоваться прекрасными пейзажами и военными упражнениями она могла только из окна, прячась за портьеры. Людьми, с которыми она общалась, кроме императора, были только его слуги камердинер Констан и мамелюк Рустан.

Спокойная, размеренная жизнь, казалось, нравилась затворнице. Завеса тайны, хоть и полупрозрачная, полностью оградила ее от внешнего мира, обрекая одновременно на близкое, интимное общение, на постоянное присутствие рядом с ней человека гениального, властного, подчас жестокого и в то же время нежного, в полном расцвете мужских сил. В этот период Наполеон так описывал свое физическое состояние: "Здоровье мое еще никогда не было таким хорошим... Я стал еще лучшим любовником, чем раньше".

Может быть, эти его таланты изменили-таки ее отношение к нему. Ей шел двадцать второй год, и она, по сути, еще не знала любви. Семидесятилетний супруг вряд ли помог ей познать плотские радости, а духовной близости он ей и не пытался внушить. В Варшаве она пережила шок от совершенного насилия и поначалу ничего, кроме страха и отвращения, к Корсиканскому чудовищу не испытывала. В условиях же, приближенных к супружеской жизни, она не могла долго оставаться холодной к чувствам энергичного южанина. Там она впервые познала себя счастливой женщиной. К любви к родине добавилось главное для каждой дочери Евы чувство. Именно тогда она подарила Наполеону кольцо с надписью: "Если перестанешь меня любить, не забудь, что я тебя люблю".