– Извини, ЭН, это я помню. Высказывались разные точки зрения, вплоть до самоуничтожения цивилизации.

– Термоядерная война, - кивнул кибер, - и активизация природных ядерных реакций в ядре планеты. Излагать историю вопроса?

– Не надо. Написано об этом изрядно.

– В моей памяти одна тысяча восемьсот одиннадцать публикаций. Особенно много о Фаэтоне писали в самом начале космической эры в двадцатом веке. Потом интерес угас, в связи с развертыванием исследований на реально существующих планетах.

– Если не ошибаюсь, одна из важнейших работ принадлежит ученому двадцатого века Савченко? Нам рассказывали о нем в курсе истории планетологии...

– Савченко.
– Он сделал короткую паузу, чтобы отыскать соответствующий раздел своей электронной памяти.
– Савченко... Нет, не тот. Еще один - тоже не годится... Есть... Савченко Алекс - выдающийся космолог конца двадцатого - начала двадцать первого века. По образованию геолог, главные работы посвящены планетологии и космогонии. Во многом опередил свою эпоху, но его идеи завоевали всеобщее признание лишь в конце двадцать первого века. Посмертно награжден Большой золотой медалью с голубыми бриллиантами Всемирной Академии наук. Некоторые положения космогонической теории Савченко до настоящего времени остались неподтвержденными, тем не менее никем не оспариваются. Это относится и к его работе "О столкновении планет", в которой рассматривалась гипотетическая история Фаэтона. Работа была опубликована впервые в две тысячи втором году и с тех пор многократно переиздавалась. Последнее из известных мне изданий датировано две тысячи восемьдесят четвертым годом.

– По-видимому, об этой работе нам и рассказывал профессор, читавший курс истории планетологии, - заметил Рей.

– В моем списке публикаций, посвященных Фаэтону, она предпоследняя, кивнул ЭН.
– Под номером тысяча восемьсот десять.

– А самая последняя?
– поинтересовался Рей.

– Последней была монография Муна, депонированная в фондах Академии космогонии три года назад. Мун - молодой аспирант известного космолога Нава и утверждает в своем исследовании, что Фаэтон вообще не существовал. Предисловие к монографии Муна написал Нав.

– Кажется, нашей экспедиции выпадает честь поставить последнюю точку в этой старинном споре, - заметил Рей.

– Если только то, что обнаружил Стив, не окажется обломком старинного космолета, вплавленным в минеральную субстанцию, - скептически произнес ЭН.

– Земного космолета?

– Не обязательно земного, но даже и это не исключено.

Рей покачал головой:

– Земные корабли не углублялись в кольца Сатурна.

– Справедливо, - подтвердил ЭН, - но обломок мог быть затянут в кольцо после аварии. Аварии в окрестностях Сатурна случались. В моей памяти их три. Последняя была около ста лет назад, в две тысячи двести сорок втором году. Исследовательский корабль "Метеор-одиннадцать" с тремя кибернетическими интеллектами на борту столкнулся с небольшим астероидом и погиб. Все киберины погибли тоже.

– Киберин, - медленно повторил Рей.
– Это слово уже давно не употребляется.

– Мы с вами существуем в эпоху сокращений, Рей. Звуковая речь требует краткости. Поэтому терминология упрощается. Понятие "кибернетический интеллект" было заменено сокращением киберин, а потом - кибер. Возможно и дальнейшее сокращение - киб.

– Ты не совсем прав, ЭН... Кибер - очень старое слово. Оно возникло еще на заре эпохи НТР - лет четыреста назад. Только тогда оно означало нечто иное...

– Знаю, - сказал Электронный Наставник.
– Абсолютно новые слова сейчас возникают редко. Гораздо чаще используются забытые старые. Но следует подчеркнуть, что разница между древним кибером и, например, тобой значительнее, чем между вами, Рей, и например, динозавром.

– Однако, - Рей улыбнулся, - ты склонен иногда к образному мышлению, ЭН.

– Я постоянно совершенствуюсь, общаясь с вами, Рей, и... со Стивом, очень вежливо ответил кибер.

Рей внимательно посмотрел на своего электронного собеседника. Медальон ЭНа светился спокойно и ровно, лицо-маска было бесстрастно, как всегда, но во взгляде широко расставленных глаз Рею почудился оттенок легкой иронии.

Планетолет МП-112 висел неподвижно над серебристой, чуть искривляющейся вдали поверхностью третьего кольца планеты. Исполинское золотисто-перламутровое полушарие Сатурна заслоняло весь сектор обзора в иллюминаторах левого борта. С другой стороны в иллюминаторы были видны россыпь ярких звезд и далекое маленькое солнце.

– Расстояние до поверхности кольца три тысячи сто километров, сказал Стив.
– Мы опустимся на три тысячи восемьдесят километров и будем двигаться в сторону его внутреннего края. Выйдем на вчерашний фрагмент по сигналам радиомаяка, который там оставлен. И оттуда начнем поиск.

– Ты не считаешь нужным осмотреть вчерашнюю находку еще раз? спросил Рей.

– Зачем? Голографическая съемка сделана, а пробы получим, когда вернем обратно зонд радиомаяка.

– Но вчера мы обсуждали целесообразность высадки...

– Высадка на фрагмент столь сложных очертаний в неясного происхождения нецелесообразна и опасна, - вмешался Электронный Наставник.

– Вот видишь, - усмехнулся Стив.

– Тем не менее я считаю, что голограмм и проб в этом случае недостаточно, - решительно заявил Рей.
– Необходим непосредственный осмотр деталей фрагмента. Только после этого мы вправе сделать окончательные выводы.