– Насмотрелся?
– послышался глухой, словно идущий из-под земли голос.

Я вздрогнул и оглянулся.

Внизу, у лестницы, ведущей в альков, стоял старик сторож.

– Кто это?
– тихо спросил я, указывая на портрет.

Старик усмехнулся:

– Он родился двенадцать тысяч лет назад. Ему довелось пережить свою отчизну.

– Так, значит, это не портрет?

– Портрет... Написан через несколько дней после его смерти. По памяти. Но похож. Так похож...
– что-то подобное вздоху вырвалось из впалой груди старика.
– Жак был талантливым художником...

– Жак?

– Жак Мариан Дюваль - мой друг. Мы вместе с ним приехали на этот остров семьдесят с лишним лет назад.

– Простите, а кто же тогда вы?

– Меня зовут Антонио Сальватор ди Ривера. Имею сомнительную честь называться ученым хранителем того ярмарочного балагана, который ты видел наверху.

Я закусил губу. Старик внимательно следил за мной, прищурив красные, слезящиеся глаза.

– Что тебя еще интересует?

– Все это, - я указал в глубину сумрачного зала, - откуда?

– Иди сюда, - сказал он вместо ответа.

Я взглянул еще раз на портрет в алькове и спустился по каменной лестнице в зал.

– Ты кто такой?
– спросил он, когда я остановился возле него.

Я сказал.

Старик потер высохшей рукой желтый восковой лоб.

– Вспомнил, - пробормотал, поглядывая на меня.
– Читал твои статьи об Атлантическом океане. Там все вздор. Не перебивай. Вздор. Но в одном ты прав. Молодые опускания дна... Они продолжаются. Его страна, - он кивнул на портрет, - уходит на глубину...

– Не понимаю. Кто он?

– Не торопись. Его современники обрабатывали эти камни. Видел руку девушки? Более совершенной руки не изваял ни один скульптор Земли за всю историю бесчисленных поколений. А орнаменты! Ты где-нибудь видел такие?

– Нет, - признался я.

– Еще бы... Их искусство остается непревзойденным.

– Это все вы извлекли со дна океана?

Старик презрительно усмехнулся.

– Это вернул океан. Тот, кто спустится на дно...
– он умолк, не окончив фразу, и отвернулся.

– Найдет Атлантиду, - подсказал я.

– Зачем искать, - он раздраженно передернул худыми, костлявыми плечами.
– Она давно найдена. Она вокруг. Мы находимся в центре юго-восточной провинции. В двадцати милях к северу расположен Великий восточный порт. Отсюда их суда плавали к берегам Африки и к Средиземному морю. На склонах этой горы, превратившейся в остров, была большая обсерватория.

Он говорил так, словно видел все это собственными глазами.

– Откуда вы знаете?
– не выдержал я.

Он не рассердился. Внимательно посмотрел на меня. Потом тихо заговорил, словно рассуждая с самим собой:

– Я стар и доживаю последние месяцы, если не дни... Всю жизнь я посвятил одной мечте. Хотел вернуть людям утерянное звено великой цепи их истории. Надо мной издевались. Одни потому, что были умны, боялись и завидовали, другие - потому, что были глупцами. Но я поклялся ему, что не отступлю, старик указал в альков, - и старался сдержать клятву. Здесь собрано все, что удалось собрать за семьдесят лет короткой человеческой жизни. О каждом из этих камней можно написать книгу. Сейчас у меня не осталось ни сил, ни денег. На родине я объявлен уголовным преступником, который украл и растратил состояние целой семьи... Своей семьи... Ты понимаешь? Эти камни поглотили все. И будь у меня еще больше...
– он махнул рукой.

– Но почему вы не написали об этом?

– Сначала потому, что был молод и глуп. Хотел узнать больше и сразу потрясти мир своими открытиями. Потом, когда поумнел, то уже знал так много, что мне не поверили. Историей его страны, - он снова кивнул в сторону портрета, - хотели заниматься многие, а доказательства были только у меня. Знаешь, что сделали с моей первой рукописью? Это был научный трактат, а его издали как фантастическую повесть. Я чуть не сошел с ума. Подал в суд, и меня же объявили безумцем. Вторую книгу вообще отказались печатать. А когда я решил издать книгу сам, у меня уже не было денег оплатить издание.

– Неужели в целом мире не нашлось никого...

– Молчи... И твоя страна не пожелала бы иметь дела с сумасшедшим. Требовали доказательств подлинности всего, что хранится здесь. Это было кощунством.

Я готов перегрызть горло тому, кто не верит, но не унижусь до доказательств, что я не лжец.

– Какие доказательства? Разве эти памятники не говорят сами за себя? Я не специалист, но...

Старик презрительно усмехнулся.

– Это видно, - пробормотал он, вытирая слезящиеся глаза грязным платком, - это-то видно... А вот те, кто понимает, им нужны доказательства! Они знают, что старый ди Ривера после смерти Жака Дюваля всю жизнь работал один. У него нет свидетелей. Он мог подделать документы, музейные книги. Он мог своими руками изваять все эти колонны, орнаменты, арки, хода камнеточцев, руку девушки. Хе-хе-ха-ха...