Порой на стенках попадались полустертые надписи, рисунки, стрелки, линии. Роман с любопытством всматривался в них, но более целеустремленный Геннадий одергивал друга.

– Некогда разглядывать! Шагай быстрее!

В одном из переходов пол под планетологом неожиданно наклонился. Роман ощутил, что катится по какому-то скользкому желобу вниз, в темноту.

– Падаю!
– только и успел он предупредить Геннадия об опасности.

В следующее мгновение фонарик Романа ударился о выступ стены и погас. Желоб становился все более пологим, скольжение замедлилось - и вдруг...

Роман ощутил, как его хватает за талию чья-то гигантская металлическая рука и несет в темноту. Затем его втискивают в узкий продолговатый ящик, в голову впиваются тысячи раскаленных иголок, темнота и жара исчезают...

Геннадию, скользнувшему по желобу вслед за Романом, повезло больше - его фонарь уцелел. И в тот момент, когда к нему из тьмы потянулось металлическое щупальце, штурмана выручила сноровка опытного звездолетчика. Почти автоматически он чиркнул излучателем по металлической клешне и соскочил с желоба.

Помещение, в которое он попал, выглядело странновато. Сотни различных приборов, поблескивающих мертвыми стеклами экранов, десятки пультов управления, от пола до потолка - горы черных блестящих ящиков. На всем слой пыли в палец толщиной.

Романа нигде видно не было. И Геннадий уже собрался окликнуть друга, как луч фонаря осветил один из ящиков, стоявших в стороне от общей кучи, на высокой металлической подставке. Он подошел к ящику вплотную и вдруг увидел к нем сквозь полупрозрачную верхнюю стенку безжизненное тело Романа. На голову планетолога был надет золотистый шлем, от которого отходили тысячи разноцветных нитей-проводков. Пучки этих проводков тянулись из ящика и исчезали внутри металлического постамента. Похоже, что Романа подключили к какой-то системе. Геннадий приналег на крышку ящика, пытаясь добраться до друга, но ящик был заперт крепко.

Он пошарил лучом фонарика по сторонам в надежде отыскать увесистую железяку, которой можно было бы воспользоваться как рычагом.

Внимание привлекла оплавленная излучателем металлическая клешня. Геннадий уже склонился, чтобы подобрать ее, когда громкий властный голос отчетливо произнес:

– Оставь, этим ты не поможешь своему товарищу!

Это был голос Романа, но говорил не Роман. Пока штурман соображал, что все это может означать, голос прозвучал вновь:

– Штурман, с тобой говорит Большой Систематизатор планеты Фир!

– Отрадно слышать, - ответил Геннадий.
– Давно мечтал познакомиться. Поговорить и я не против. А то сразу: хап за воротник и в ящик! Куда это годится? Что за манеры? Переговоры - это другое дело. Будь любезен, отключи сначала свои хватательные, наступательные и щипательные системы, тогда и поговорим. Хотелось бы обойтись без грохота. Поверь, у меня и моих друзей нет желания причинять вред кому-либо. Мы - мирные исследователи, и, знаешь, не хотелось бы начинать наше знакомство с душегубства.

Роман сидел на пышной бледно-зеленой траве. Вокруг росли раскидистые тенистые деревья, усыпанные розовыми цветочками и плодами, похожими на перезрелые яблоки. Где-то щебетали птицы, а напротив Романа сидело непонятное существо без рук, без ног и без туловища, просто шар, а на нем два голубых глаза и алые губы.

Заметив, что Роман пришел в чувство, существо с любопытством посмотрело в его сторону и сказало, или, возможно, промыслило (Роман так и не понял, каким образом они общались, - существо рта не раскрывало):

– Я вижу, вы новенький. Рад приветствовать нового жителя нашей маленькой вселенной. Не будете ли любезны сообщить, как обстоят дела во Внешнем Мире?

Роман с изумлением уставился на мыслящий шарик. И, в свою очередь, спросил:

– Что вы называете Внешним Миром?

– Как что?
– обиделся шар.
– Тот мир, из которого вы появились. Ведь место, на котором вы находитесь сейчас, называется у нас точкой отсчета. Вы ведь новенький, значит, пришли сюда из Внешнего Мира. Признаться, я уже потерял надежду, что встречу еще хоть одного новенького. Уж много миллионов циклов я поджидаю здесь новенького - и вот пришли вы. Наверное, вы последний. После вас уже никто к нам не заглянет. Впрочем, это не так важно, как воображают наши старейшины. Позади вечность - впереди вечность. Разницы никакой, если время замкнуто и движется по кругу, не так ли?

– Ничего не понимаю, - честно признался Роман.

– Не вы один. Лучше расскажите, что происходит там, откуда вы только что прибыли.

– Там?
– Роман вспомнил пирамиду, Геннадия с Алексеем, разбитый вездеход, бесконечное море песка и вдруг почувствовал неестественность всего с ним происходящего. Цветущий сад, голубое безоблачное небо, говорящий шар - все было нереальным, игрушечным, точно он видел длинный, бессвязный сон.

И Роман понял, что нужно что-то сделать - вскочить, проснуться, стряхнуть с себя эту цепь навязчивых сновидений, но сознание сковывало непонятное равнодушие к происходящему, вкрадчивый незнакомый голос внутри шептал, что все идет правильно, так все и должно быть.