– А нельзя ли взглянуть, кто жил вместе с ним?

– Конечно, можно. Прошу, пожалуйста. Брусков, корреспондент областной молодежной газеты.

При упоминании этой газеты Козельский поморщился. Вспомнил заметку, касавшуюся его лично. "На пути опасного преступника, - писал корреспондент, - вырос лейтенант Козельский". А дело-то было пустяковое. Потом ребята долго смеялись: "Вырос, а ума не вынес". Может быть, поэтому Вадим и не обратил внимания на фамилию Брусков, хотя она и показалась ему знакомой. Главное, что человека, жившего в одной комнате со Стояновским, можно разыскать.

– Разрешите записать?
– Лейтенант протянул руку за книгой.

– Прошу, пожалуйста. Если желаете, вы этого товарища повидать можете. Товарищ Брусков сейчас живет в тридцать втором номере. Он работает над очерком о наших подпольщиках периода Великой Отечественной войны.

– Спасибо.

Козельский ринулся на третий этаж.

Тридцать второй номер оказался местным "люксом". Душ в нем, правда, временно не работал, зато плюша было больше, чем в комнате Козельского. Лейтенант ожидал увидеть пишущую машинку, пожелтевшие документы и стопку исписанных листков, но на столе у Брускова стояла обыкновенная банка с кабачковой икрой и лежало полбатона. Журналист подкреплял силы.

– Извините за вторжение.

Брусков смутился и стал сгребать со стола хлебные крошки.

– У меня к вам один вопрос.

Козельский протянул служебное удостоверение.

Валерий попытался накрыть икру и батон газетой.

– Очень приятно, очень приятно...

– Нужна ваша помощь. Конкретно вот что. Не встречался ли вам один из этих людей?

Вадим положил на стол фотографии.

Брусков перебрал их, поднося близко к носу, и после некоторого раздумья отложил снимок Стояновского.

– Это лицо мне знакомо.

– Где вы с ним встречались?

– Здесь, в гостинице. Мы жили в одном номере. Я тогда очерк писал вернее, материал собирал, на химкомбинате. Это когда я узнал о Розе Ковальчук...

– Кто такая Роза Ковальчук?

– Героическая девушка. Разведчица партизанская.

– А... А об этом парне вы что-нибудь знаете?

– О нем ничего не знаю. Даже как зовут, не знаю. Да мы и не разговаривали ни разу. Он приехал, я спал. Утром ушел рано. Потом я видел его у дежурной. Вот и все. Больше не видел.

– И все-таки запомнили его неплохо?

Брусков потер пальцами подбородок.

– Видите ли, когда я увидел ботинки...

– Какие ботинки?

– В чемодане, в поезде...

Козельский даже хлопнул себя по лбу. Как же он сразу не вспомнил. Ну конечно. Брусков! Тот самый Брусков.

– Так это вы нашли чемодан?

– Ну да, я.

– Здорово! Меня зовут Вадим, между прочим.

Это "между прочим" Козельский позаимствовал у Мазина.

– А я Валерий.

– Слушай, Валерий, я читал твои показания, но там ни слова насчет ботинок, что они тебе известны.

– Я это сам только сейчас понял. Тогда я переволновался. Впервые пришлось с живым вором дело иметь. Да и огрел он меня так, что нога до сих пор болит. Так что про ботинки эти я тогда и не вспомнил. А потом стало что-то мерещиться. Как будто видел я где-то эти ботинки. Понятно, сначала подумал, что воображение разыгралось - мало ли таких "сапог"! А сейчас точно вспомнил, когда фото увидал. Я спал, а он вошел, топал этими ботинками, разбудил меня. Я лежал, злился. Ну вы-то хоть убийцу его нашли?

– Вот что, Валерий, - ответил Козельский.
– Я тебе, понимаешь, всего рассказать не могу. Но очень важно, что этот парень здесь делал, в Береговом. Может, что мелькнет у тебя в памяти, а?

Брусков покачал головой:

– Ничего. Если б знать такую петрушку...

Козельский засмеялся.

– Все так. "Если б знать..."

– Постой. Кажется, мелькнуло немного. Он у дежурной насчет оранжереи спрашивал. "Где у вас в городе оранжерея? Цветы там купить нельзя?" Я только обрывки разговора слышал.

Оранжереи в Береговом не оказалось. Было "Парниковое хозяйство химкомбината", которое Козельский обнаружил на самой окраине после долгих поисков. Когда он вошел под стеклянную крышу, где выращивали красивые, похожие на лотос белые цветы с незнакомым названием "калы", то вспомнил самшитовую рощу под Хостой.

Было жарко и сыро. Толстая женщина в грязном платье с короткими рукавами разгребала жирную черную землю.

– Простите, мне нужно поговорить с вами.

Женщина глянула на него недружелюбно.