Венька растерялся. И надо же ему было вылезти со своим выступлением. Теперь хоть провались со стыда.

Маша почему-то опустила голову. Уставился куда-то в угол Шурка. Не реагирует Казик, сидит, подперев голову кулаками. Никто не спешит на выручку Веньке.

Неужели ему одному держать ответ? За все! И что он может сказать? Но говорить что-то надо было. И он жалобно бормочет вовсе не о том, о чем хотел сказать:

– Я... Я не виноват. Это же Протасевич пустил воробья...

– Не виноват?.. Посмотрите на него! - возмущенно зашумели девочки. Ягненочек какой... Не прикидывайся!..

Венька еще пытался о чем-то беспомощно мямлить в свою защиту, но его уже никто не слушал. Шум и галдеж взорвали тишину в классе.

– Пусть Протасевич скажет! - требовательно выкрикивали с мест. - Почему он молчит?

– И скажу, - поднялся из-за парты Шурка. - Чего вы на одного Старовойтенко накинулись? Это правда, что я принес воробья в класс. Из моих рук он вырвался... И на озере был я...

Он глубоко вздохнул и опустил голову. Но не сел. По-прежнему стоял, крепко сжимая обеими руками поднятую крышку парты.

Казик заметил, как у Протасевича побелели кончики пальцев. И весь он словно окаменел. Не просто дались ему те, внешне спокойно сказанные слова о признании своей вины. А в чем она? Что он такого сделал? Хотел как лучше.

Как ни крути, а Шурке не везет. Неприятности за неприятностями. А тут еще Венька. Сам изворачивается, на Шурку все валит.

Все это разозлило Казика. И он не сдержался. Вскочил со своего места.

– Алиса Николаевна! Ребята! - торопливо заговорил Казик. - Подождите! Не будем сегодня обсуждать поведение Протасевича. Слышите? Я все знаю! У него мать больна, в больнице...

У товарища беда, и все, только что стоявшее в центре внимания, вдруг отступило на второй план.

Вон уже Маша о чем-то перешептывается с соседкой, намеревается что-то сказать вожатой.

– Я же ничего не знал, - потихоньку сказал Венька Марчене. - Я...

– Тогда лучше помолчи, - резко оборвал его Казик. - Привык, трус, за чужие спины прятаться.

– Тише, друзья! - прервала их Алиса Николаевна. - Не надо ссориться. Давайте попробуем разобраться спокойно.

Венька не поднимал головы. Плохо понимал, о чем говорили вожатая, товарищи. Чувствовал, как пульсирует на виске жилка, словно неутомимо выстукивает одно только слово, неотвязное, обидное слово - трус, трус, трус...

"Неправда! - хочет крикнуть Венька. - Я совсем не такой!"

Глава девятая

КИБЕРНОС НА БАЛКОНЕ

После обеда Казик не спешил на улицу: ждал возвращения из больницы Шурки. Но того почему-то долго не было. Должно быть, поэтому и задача не решалась. Вон уже сколько страничек в тетради исчеркал, а конца и не видно!..

– Пойди погуляй, отдохни, - сказала мама, подходя к столу.

– Сейчас! - кивнул Казик и снова склонился над задачей, решение которой ему никак не удавалось.

На первый взгляд ничего сложного в задаче не было. Задача как задача. Правда, в тетради она оказалась после того, как Агей Михайлович дал задание на дом. В конце урока учитель вызвал к доске Протасевича и продиктовал небольшое предложение:

"Каждый может добиться победы знаниями".

Шурка старательно вывел каждую букву, поставил в конце жирную точку. Затем перечитал и вопросительно обернулся: ведь у нас же урок математики, а не языка. Что же здесь надо решать?

– Не спеши, - успокоил его Агей Михайлович и попросил: - Пожалуйста, попробуй переставить слова.

– Как? - не понял Шурка.

– Ну, например, таким образом: знаниями может добиться победы каждый.

– А-а! Тогда так, - наморщил лоб Протасевич. - Знаниями может каждый добиться победы.

– Тоже правильно, - сказал учитель. - Возможно и такое сочетание слов, хотя не трудно заметить, что теперь они образовали предложение с несколько другим оттенком. А как еще можно? - обратился он к классу. - Подумайте.

Шурка хотел было написать новый вариант, но Агей Михайлович остановил его:

– Не надо записывать. Попытайтесь самостоятельно решить дома: сколько возможных перестановок слов в этом предложении?

– Только и всего? - вслух удивился Казик.

– Всего лишь, - улыбнулся Агей Михайлович. И сказал, что задача эта не по программе, а задает он ее любителям, тем, кто любит поломать голову над решением.

Теперь же Казик не мог простить себе этого легкомысленного "только и всего", сорвавшегося с языка. Домашнее задание - и задачи, и упражнения - он выполнил довольно быстро. А вот задачка Агея Михайловича оказалась совсем не легкой.