Глава пятнадцатая

ЭВРИКА, ОТКРОЙ ДВЕРЬ!

Прошло еще несколько невеселых для Веньки дней. Никто особенно не докучал ему с приглашением в Клуб изобретателей: ни друзья, ни Агей Михайлович. Обидно было и то, что в подготовке к сбору, который решили провести широко и празднично, не только как встречу с Ириной Владимировной, он, в сущности говоря, не принимал никакого участия.

"Ну что это за поручение - пригласить бабушку, привести ее в школу! переживал Венька. - Нашли работу!.. Ему, командиру "Красных следопытов"!"

Он приходил на занятия задолго до звонка, садился за парту и раскрывал перед носом какую-нибудь книгу. Делал вид, что споры ребят не интересуют его, подготовка к сбору его не касается. На самом же деле Венька чутко прислушивался к каждому разговору, с какой-то болезненной настороженностью следил за всем, что происходило в классе. Он знал, что Казик и Шурка уже проявили пленки, на которых была снята их экскурсия в Академию наук. К сбору отряда они готовили свой кинофильм и все спорили, нужно ли подключать к новым кадрам те, какие Казик сделал летом на Палике.

– Не надо все мешать в кучу, - говорил Шурка и доказывал, что Палик с экскурсией не монтируется.

– Тогда пустим впритык или после перерыва. - Казику очень хотелось показать пленку с партизанскими землянками.

Поля, у которой был магнитофон, предлагала подобрать музыку и сделать текст для кинофильма. Эта мысль понравилась и Шурке и Казику. За нее сразу ухватилась редколлегия стенной газеты "Знайка и Незнайка", которая была ответственной и за альбом "Герои революции". Алиса Николаевна посоветовала разучить к сбору несколько песен времен гражданской войны, принесла Маше ноты.

С приближением сбора в классе крепли согласованность и хорошее настроение. И только Венька по-прежнему чувствовал себя человеком со стороны. Ему казалось, что это торжественное событие незаслуженно проходит мимо него.

"Посмотрим еще, - Веньку так и распирало упрямое самолюбие, - что у вас получится..."

Но пока суть да дело, у самого Веньки ничего не получалось: не ладилось с сочинением, которое должно было дать право на зачисление в Клуб юных изобретателей. В тетради, специально для этого заведенной, не появилось ни строчки. Правда, кроме одной. В самом верху, подчеркнутый двумя красными черточками, красовался заголовок: "Не боги горшки обжигают". О чем писать дальше, с чего начинать, как рассказать о том, что еще так неопределенно зрело в голове, Венька не знал.

Бывало иной раз, вернувшись из школы и пообедав, он сразу хватался за эту свою тетрадь. Раскрывал ее, брал карандаш и... мечтательно глядя на нее, задумывался. Страничка тетради, разлинованная едва заметными, как бы выцветшими линиями, таяла, исчезала. Вместо нее откуда-то наплывала и бежала навстречу бесконечная снежная бель. Глаза щурились от морозного ветра, и он никак не мог разглядеть, что там впереди за этой метельной мутью. Куда подевались нарты с Машей? Им, геологам и исследователям, ведущим поиски новых кимберлитовых трубок, нужно совсем б другую сторону. Он это знает наверняка, потому что стрелка компаса его не обманывает.

"Ма-а-ша! М-а-а-ш-а-а!" - кричит он, захлебываясь от ошалевшего, бьющего в лицо ветра. Но напрасно. В ответ только жалобный посвист метели. Не слышно уже и собачьего лая. Венька проваливается в снег по самую грудь. Последние силы покидают его. Не выручить ему Машу, не выбраться и самому...

И тут внезапно очень знакомыми звуками начинает полниться тундра. Что это?.. Самолет?.. Вертолет?.. Аэросани?.. Венька молниеносно выхватывает ракетницу. Надо скорей! Скорей подать сигнал о помощи. Но пальцы, скованные морозом, не слушаются. Скорей, скорей, а то будет поздно... И тут он видит, что на выручку им спешит не самолет, и не вертолет, и не аэросани. Словно привидение появляется из мрака полярной ночи кибернос Вадима Ивановича. Не такой маленький, как тот, что свалился по его, Венькиной, вине с балкона, а огромный, точно танк. Черепаха уверенно таранит сугробы снега, слепит глаза стеклянным глазом-прожектором... Ни бездорожье, ни метель, что валит с ног, не могут остановить ее, кибернос пробивается на помощь геологам...

А бывало иначе. Веньке представлялось, что он уже не ученик, не просто Венька, которого могут оскорбить кличкой Кривой Зуб, а Вениамин Захарович, взрослый человек, известный путешественник. Недавно он вернулся из Уссурийской тайги, где когда-то охотился Дерсу Узала, и привез с собой шкуру тигра.

Он возлежит на тигровой шкуре, которой застлана тахта, покуривает, как отец, трубку и перебирает свои путевые заметки. Ему надо срочно подготовить статью в журнал "Вокруг света". Дома никого нет, и никто ему не мешает. И вдруг телефонный звонок. Но Венька не реагирует. Знает, что это Маша.

"Поздно", - мстительно шепчет Венька и приказывает киберносу переговорить с Васильковой, сказать, что его нет дома, что он снова в путешествии. А сам следит, как робот снимает телефонную трубку, подносит ее к стеклянному глазу, чтобы убедиться, что звонит действительно Маша, и холодным металлическим голосом произносит:

"Поздно. Вениамин Захарович просит передать, что его нет дома..."

"Дурак, что ты наделал!" - Венька хочет вскочить с тахты, броситься к киберносу, но уже и вправду поздно: телефонная трубка лежит на аппарате. А куда звонить Маше, он не знает. И не может сказать, что пошутил, что ничего еще не поздно, что виноват во всем этот глупый кибернос! Правду говорил Вадим Иванович про машину и мозг человека! Как же теперь встретиться с Машей?