– Не опасайтесь за меня, я не дерусь с первым встречным, - ответил тот, смотря на часы. Убедившись, что еще рано, он сел за стол против Скина.

– Да, - подтвердил боксер.
– Когда вы дорастете до настоящего бойца, вы не станете драться без порядочной платы за это удовольствие.

– Мне думается, что я вправе считать себя уже и сейчас профессиональным боксером, - гордо ответил юноша.
– Не назовете же вы меня любителем!

– Пожалуй, что нет, - подтвердил Скин.
– Но, милый мой, я не могу назвать настоящим бойцом того, кто еще ни разу не выступал на арене. Вы и сейчас изрядный кулачный боец, ловкий боец, скажу я. Но этого еще мало. Когда-нибудь мы соорудим для вас маленькое состязание и тогда посмотрим, что вы в состоянии сделать с серьезным противником.

– Я давно мечтаю надеть боевые перчатки, - смутившись, признался юноша.

– О, я знаю, что у вас львиное сердце, - одобрительно произнес Скин.

Но ученик слишком часто слышал этот комплимент в устах своего наставника, постоянно льстившего самолюбию учившихся у него джентльменов, желая искупить тем неумеренные потасовки, которыми он их награждал. Поэтому юноша недоверчиво посмотрел на него и недовольно промолчал.

– Пока вы давали урок капитану Ноблю, - продолжал Скин, - сюда приходил Сэм Дюскет из Милтауна. Сэм ведь недурной боец. Что вы думаете о нем?

– Я невысокого мнения о его искусстве. Он подкупен, как вы знаете.

– Это общий грех нашей профессии. Но об этом нечего говорить, - сурово заметил Скин.
– Человек не становится менее умелым боксером от того, что он подкуплен. Сэм Дюскет побил Эбона Мюллея в двадцать минут.

– Да, Дюскет, - презрительно ответил ученик.
– Но что такое Эбон Мюллей? Негр, старая развалина под шестьдесят лет, пьяный семь дней на неделе и продающий победу за стакан водки. Дюскет должен был бы побить его в двадцать секунд. Дюскет не знает хороших приемов.

– Не знает, это верно, - согласился Нед.
– Но у него сноровка хорошего бойца.

– Э, старая история! Если кто-нибудь порядочно боксирует, про него говорят, что он знает приемы, но недостаточно тренирован. А когда малый не умеет отличить правой руки от левой, его хвалят и говорят, что хотя он и не учен, обладает хорошей сноровкой.

Скин со скрытым уважением посмотрел на своего ученика, замечания и слова которого часто казались ему равными по мудрости мыслям самой госпожи Скин.

– Сэм, действительно, говорил сегодня что-то в этом роде. Он говорил, что вы молокосос и что он живо разделался бы с вами, если бы пришлось встретиться на арене.

Ученик свистнул.

– Я хотел бы услышать, как Сэм Дюскет говорил это, - сказал он угрожающе.

– А что бы вы сделали ему?
– подмигнул Нед.

– Ему бы не поздоровилось, ручаюсь вам за это.

– Ну, скорее уж он проглотил бы вас.

– Он охотно бы так поступил, если бы мог. Он с удовольствием проглотил бы и вас, если бы ему удалось только насыпать вам соли на хвост. А хвастается он потому, что у меня нет денег, пятидесяти фунтов залога, которые Сэм требует в качестве приза за победу, если она будет на его стороне.

– Нет денег!
– возмутился Скин.
– Раньше середины завтрашнего дня будут пятьдесят фунтов у человека, за которого я ручаюсь. Надо же юноше когда-нибудь начинать! Моя первая битва на тоэмском поле шла, впрочем, всего на пять шиллингов, и я был горд, что выиграл ее. Я вовсе не хочу, чтобы вы непременно дрались с Сэмом Дюскетом, но не говорите, что у вас нет денег. Для того, чтобы добыть их достаточно, чтобы Нед Скин указал на вас и заявил: вот человек, за которого Нед Скин ручается!

Ученик колебался.

– Полагаете ли вы, Нед, что я должен вызвать его?
– спросил он.

– Это меня не касается, - почему-то рассердился Скин.
– Я знаю, как поступил бы в ваши годы. Но, может быть, вам следует быть благоразумным. Скажу вам откровенно, мне не очень-то хотелось бы видеть вас побежденным таким противником, как Сэм Дюскет.

– Согласитесь ли вы помочь мне тренироваться, если я вызову его? спросил юноша.

– Соглашусь ли я!
– в восторге прокричал Нед.
– Я не только буду тренировать вас, но дам вам деньги. И вы будете победителем, клянусь вам святым Георгием.

– Тогда, - радостно воскликнул ученик, - я вызову его. И, если одержу победу, вы принуждены будете в своем объявлении называть меня чемпионом Колоний.

– Непременно сделаю это, - торжественно пообещал Скин.
– Нечего откладывать. Начнем тренировку завтра же.

Это было первое профессиональное выступление Кэшеля Байрона.

1

Уилстокен Кастл был старинной постройки замок, представлявший собою четырехугольное здание с круглыми бастионами по углам. Бастионы заканчивались высокими, тонкими башенками, тянувшимися к небу, как турецкие минареты. Фасад замка, выходивший на юго-запад, был прорезан мавританской аркой, прикрывавшейся стеклянною дверью, которую на всякий случай защищала железная решетка фантастического рисунка. Над аркой высоко, до самой кровли, вздымался портик, увенчанный широкой нишей, в которой стояло черное мраморное изваяние египетской работы, сумрачно сверкавшее на полуденном солнце. Внизу у самой земли раскинулась итальянская терраса с огромными каменными слонами по обеим сторонам балюстрады. Окна верхнего этажа были, как и выходная арка, мавританского стиля. Окна же нижнего этажа представляли собою четырехугольные отверстия, заделанные тяжелыми решетками и напоминавшие о суровом средневековье. Непосвященные считали замок красивым и величественным, но знатоки архитектуры осуждали в нем непозволительно-грубое смешение эпох и стилей. Замок стоял на возвышенности среди волнообразной лесистой местности. Вокруг него на тридцати арках был разбит парк. В полумиле к югу от замка лежал городишко Уилстокен, в который из Лондона по железной дороге можно было доехать в два часа.