Публика — представители почти всех наций. Здесь и англичане, возвращающиеся к себе на родину, и индус, покинувший Калькутту, побывавший в Америке, и едущий в Лондон. Здесь среди пассажиров и советский посол в Канаде, со спутниками. Он по делам едет в Москву.

Полпред — товарищ Степан Красных, высокий, с бритым лицом, бывший сибиряк-крестьянин, его сопровождают: секретарь Василий Лисицын и прикомандированный к миссии в качестве переводчика бывший моряк и лётчик-наблюдатель Андрей Морозов.

Летевший всё время довольно низко над океаном, гигант «RA-34» стал забирать вверх. Огромное сигарообразное его тело быстро рассекало нависшую грозовую тучу. Ещё несколько минут, и аппарат нёсся над облаками. Голубая гладь воды сменилась бело-чёрными клубами беспредельного пространства. Огромным необозримым пространством раскинулись белые как снег волны-облака. На горизонте облака были похожи на вершины снежных гор. Солнце, скрытое грозовою тучею, снова засияло и стало обливать своими лучами воздушный корабль. Металлические части его сверкали холодным блеском. Все пассажиры любовались через стеклянные стены клубящейся равниной…

Но вот грозовую тучу перегнали. Дирижабль снова нырнул в массу облаков и стал спускаться. Молочный туман на несколько секунд окутал стеклянные стены кабины. Мгновенье… и гигант опять понёсся над волнами океана…

Взоры пассажиров оторвались от стеклянных стен. На передней стенке кабины находился экран, который передавал депеши, получаемые радио-станцией, находящейся на корабле, видимыми буквами. Прозвучал сигнал. На экране стали всплывать буквы…

— Вот здорово, как вы думаете, товарищ Красных? — сказал Морозов. — Скоро наши корабли будут конкурировать с английскими и американскими. Вы помните в Ленинграде спуск на воду нашего парохода «Красная Звезда», который утрёт нос всем иностранным. Он в полтора раза больше «Титаника» и «Лузитании» и может нести колоссальный груз.

— Да, я слышал, что его предполагали пустить в Америку с очень ценным грузом…

Совсем иное впечатление произвела телеграмма на двух людей, сидевших недалеко от советских представителей. Два совершенно заплывшие жиром американца переглянулись.

— Как вы думаете, Хирк, скоро мы кончим нянчиться и якшаться с этими проклятыми коммунистами? До чего дошла наглость этих молодцов. Они решили послать нам миссию — это оскорбление всему американскому фашизму, а теперь они же учреждают этот «Ллойд», куда потекут американские денежки. — Так реагировал на сообщение один из американцев, делясь со своим соседом негромкими впечатлениями.

— Сенаторы — дурачьё, вернее, прохвосты. В сенаторы попали члены рабочей партии. Вот они и придумали эту штуку. Ну, да это не надолго. Наш Ку-Клукс-Клан живо приведёт всех к одному знаменателю, — бросил негромко другой.

К американцам подошёл третий, и они продолжали негромкий разговор.

Обрывки их фраз долетали до слуха Морозова и заставили его нахмуриться…

— Ого, — подумал он, — мы сразу попадаем в группу неприятелей. Будем осторожней. За этими молодчиками надо будет присматривать, — пробормотал про себя Морозов. Но самое неприятное, что они дальше Лондона не поедут. А то бы мы их в Ленинграде… — Он не докончил мысленно фразу.

А на экране в это время выплывало одно сообщение за другим.

Появлялись новости со всех концов мира.

Вдруг Морозов заметил, что к американцам подошёл мальчик рассыльный и подал какую-то депешу, только что полученную радиоприёмником дирижабля.

Один из американцев пробежал депешу и, сделав радостное лицо, показал её соседям. И сразу все три американца выразили на лицах полнейшее удовлетворение.

От Морозова не ускользнуло ничего.

— Неужели действительно они уже подложили нам свинью, — пронеслось у него в голове.

Он прошёл на станцию радио-телеграфа. Там, как ему казалось, он мог узнать побольше новостей, чем на экране, тем более, что радио-телеграфиста он знал ещё по Канаде. Но когда Морозов вошёл в аппаратную, он сразу обратил внимание на бледное лицо радио-телеграфиста. Не говоря ни слова радио-телеграфист снял прибор и подал его Морозову. Морозов услыхал ужасный сигнал, понятный ему, как моряку. Эти три буквы — SOS… служат международным сигналом морской катастрофы, сигналом гибели судна.

Прибор, сжимавший голову, назойливо и напряжённо пел в уши Морозова:

— В чём дело, Александр Петрович? — спросил побелевшими губами Морозов.

— Да, вот в чём. Настроился я сейчас, — ответил поспешно радио-телеграфист, — на морскую длину волны, нет ли чего? Ан вот и слышу такую вещь. Я уж и так хотел за вами послать.

А прибор всё подвывал тревожно и неотступно: