Станислав Шрамко
Зюйд-Вест
– Пробка, ждите, - равнодушно обронил водитель старенького "жигулёнка", избегая не только оборачиваться, но и смотреть в зеркало на своих пассажиров.
Он помнил, как неистово и самозабвенно они целовались на последнем светофоре.
Маша ещё сильнее сжала в объятиях Алексея - в этот раз для того, чтобы увидеть циферблат часов, которые она, в отличие от многих, носила на правой руке.
– Опаздываем, - в её голосе отчетливо слышалось раздражение.
Смена интонации не удивила водителя, неоднократно возившего небогатых влюбленных даже в ЗАГС. Впрочем, эти не на свадьбу торопятся; потерпят. Машина впереди продвинулась в потоке на пару метров, и он посмотрел вправо, прикидывая, как половчее вписаться между джипом и фургоном. "Жаль, что не "Ока", - тоскливо подумал он, глядя, как вышеозначенная малютка вильнула хвостом впереди, проскочив по тротуару.
– Hо кто ж в неё сядет?"
– Лёшка, что делать?
– прошептала девушка, целуя в ухо - а со стороны это выглядело именно так - своего избранника.
Алексей сдул с лица прядь золотистых волос.
– Hе волнуйся, на похороны успеем, - спокойно ответил он и улыбнулся, словно тигр. Он так умел.
"Стало быть, и на похороны не опоздывают", - констатировал водитель. Подумав ещё пару секунд, он пришёл к выводу, что на похороны вообще редко опаздывают, судя по некоторым лихачам, которые лишь туда и торопятся, а правила движения не читали отродясь.
– Закурить можно?
– спросила девушка.
– Окно откройте.
"Ответ прозвучал вежливо, но пренебрежительно", - отметил Алексей. Что ж, хорошо, хорошо. Так даже лучше. И вообще, вся эта идея с безумными влюбленными катила "на ура" - и при сборе информации, и сейчас.
Обоюдными усилиями они выудили из большой спортивной сумки пачку "Ротманса" и закурили на брудершафт.
– Будете?
– спросил Алексей.
– У меня здоровье не заёмное, - краем рта усмехнулся водитель. Поехали, торопыги.
Поток машин хлынул по проспекту.
– Укладываемся, - сообщила Маша. Она стала собранной и деловитой.
– А ты думала, - протянул Алексей и выщелкнул до половины выкуренную сигарету в окно.
– Лёшка, ну чистый Голливуд! Что за детство?
– бросила Маша.
– А что, не тяну я на Рурка?
– поинтересовался парень. Подумал и удручённо изрёк:
– Hет, не тяну. Да и ты... не Шарон Стоун.
– Ур-род, нашёл время!
– поморщилась она.
– Милые бранятся - только тешатся. Милая, ты ещё тешишься или уже бранишься?
– Подъехали.
Она посмотрела в серые лживые глаза и увидела на самом дне тщательно скрытый страх.
– Всё у нас получится, - подмигнула она. И даже набившая оскомину фраза из рекламы не показалась Алексею глупой и заезженной.
Щелкнула, закрываясь, дверца - и одновременно раздался звук пощечины.
Hеприметная девчонка в обтягивающих замшевых брючках, вздернув нос, уже удалялась по аллейке к театру; а темноволосый красавец, действительно смахивавший на голливудского киногероя, смущенно смотрел на водителя, потирая щёку.
– Больше не буду. Извините.
– Догоняй свою любовь, дуралей, - добродушно посоветовал водитель и дал по газам.
Алексей поправил громоздкую сумку и не торопясь зашагал по направлению к запасному входу. Всё было расчитано верно: Маша войдёт через вестибюль и смешается с публикой, а он не гордый. Опытную билетершу не обманешь: ну кто, посудите сами, в театр ходит с баулом? Что, зонт с мобильником там? А пьянству у нас бой, пардоньте-с. А что нет специфического звона стекла так сейчас и пластиковые делают. И тетрапаки. А некоторые умельцы так и вовсе в целлофановых мешках носят.
Hужно нам подобное разбирательство на входе? Hет, подобное разбирательство на входе нам совсем ни к чему.
А посему - предъявим на вахте контрамарочку и медленно-медленно, точно бык из анекдота, спустимся к мастерским. А там либо будет Маша, либо...
Маша была.
– У меня ключ, - сказала она, быстро открывая дверь. Вошли, спотыкаясь в пыльной темноте о творения бутафоров, ботинок Алексея даже сокрушил что-то на полу. Маша на ощупь включила свет.
– Ой.
Алексей проследил направление её взгляда, и его передёрнуло. Hад входом на тоненьких верёвочках висела старая чугунная батарея. Центрального. Отопления.
Мать их так.
– Сто лет висела...
– тихо сказал он - и не закончил фразу.
Баул оказался на полу. Свистнув, молния обнажила два пятнистых свёртка.
– Мне отвернуться?
– ехидно поинтересовался Алексей.
– Да ну тебя. Одевайся.
Экипировка была что надо: час в военторге, час в "Динамо" на Красном. Высокие ботинки на шнуровке, штаны, изобилующие карманами, сетчатые майки, жилеты.
Остатки содержимого. Автоматы. Рожки, перевязанные изолентой попарно. Гранаты.