Слева, на юге, далеко на горизонте искрами вспыхивали огоньки. Это Москва отражает очередной налёт немцев.

На самолёте установилась тишина, обычная при перелётах вне видимости земли. Где-то под нами прошла Волга и Московское море. Слева остался Калинин, в районе которого шли ожесточённые бои.

С командного пункта внимательно следят за нашим полетом и довольно часто сообщают по радио наше место по радиопеленгам.

Прошло четыре с половиной часа полёта за облаками.

Высота 6000 метров. Температура минус 30. Холода не чувствуется. Работаю без перчаток.

–  Федорищенко! Смотреть внимательно. Подходим к берегу Балтийского моря. Должны быть светомаяки.

–  Всё время смотрю, аж глаза болят. Ничего, кроме облаков, нигде не видно.

Стрелка прибора индикатора радиокомпаса отошла от правого края и стала на середине. Измеренные высоты двух звёзд и полученный с земли радиопеленг показывали, что мы вышли к берегам Балтийского моря если и не точно в намеченной на карте точке, то где-то близко возле неё.

–  Богданов! Давайте радиограмму! Всё в порядке. Следуем к цели за облаками.

–  Мосалев! Больше высоты не набирай. Так пойдём.

–  Саша! А ведь у нас в задании высота бомбометания гораздо большая указана, - напоминает мне Водопьянов.

–  Ничего, Михаил Васильевич! Хорошо, если мы удержимся на этой высоте. Не пришлось бы при этой погоде ещё ниже опускаться.

Впереди и справа от нас ровная снежная поверхность облаков. Слева грядой тянутся высокие кучевые облака, и под ними второй слой низких облаков. По прогнозу здесь три яруса облаков. Похоже на то, что прогноз оправдывается. Однако здесь проходит граница между двумя поверхностями водной и земной, и могут быть отклонения от синоптических законов. Такие синоптические аномалии я часто наблюдал в Арктике при полётах над побережьем Ледовитого океана. Но нет, этого не случилось.

В душе теплится надежда, что где-нибудь должны же облака разорваться над берегом, и мы, хоть на минуту увидя землю, проверим правильность всех наших расчётов.

А пока что штурман ведёт корабль к невидимой цели, а остальные одиннадцать членов экипажа смотрят во все глаза на облака, чтобы при появлении чего бы то ни было под ними помочь штурману уточнить место перед целью.

–  Товарищ штурман! Вижу огонь! - крикнул Федорищенко. - Вот смотрите впереди, немного слева, там, где тёмное пятно, мигает огонёк.

–  Бывают же чудеса на свете. Саша, это что же за место, где огонь виден? - спросил Водопьянов.

–  Морской светомаяк на мысу Кенигсбергского полуострова. От нею до цели осталось сто километров. Вот, смотрите, правее от маяка, против луны, блестит дорожка, - это и есть море, и мы сейчас идём точно по своему маршруту, - разъяснил я экипажу.

Огонь маяка скрылся иод наползшими облаками. Но теперь он нам был ненужен - он уже сослужил нам свою службу.

–  Мосалев, веди машину точно по курсу. От тебя теперь будет зависеть выход точно на цель.

–  По ниточке проведу, - как всегда бодро, отвечал Мосалев.

Для всего экипажа наступили напряжённые минуты ожидания, для штурмана же - решающие...

У штурмана есть ещё особая задача. Мало привести самолёт на цель. Надо, чтобы все видели, что бомбы, с таким напряжением переброшенные на большое расстояние, точно попали в цель.

При современной технике опытный штурман может вывести самолёт за облаками в любое место и уверенно сбросить бомбы на невидимую цель. Но хочется своими глазами видеть цель. И я понимаю состояние моих товарищей.

Внимательно изучаю характер облаков и решаю, до какой же высоты надо снизиться, чтобы увидеть цель. Высокие облака в этом районе не сплошные; значит, не должны быть сплошными и нижние облака.

–  Богданов, запрашивайте пеленги через каждые две минуты! Федорищенко, смотрите только вперёд. Остальным - внимание на своих секторах. Мосалев, курс и высоту поточнее выдерживай.

В последний раз перед целью измеряю высоту Полярной. Прокладываю на карте радиопеленги. Все расчёты сходятся в одной точке. Корабль верно приближается к цели.

–  Товарищ штурман! Впереди бомбят! - кричит Федорищенко.

–  Сколько разрывов?

–  Восемь взрывов, один очаг пожара. Мы идём точно на него. Осталось, по-моему, километров десять. Зенитки стреляют. Сейчас появились прожекторы.

–  Это бомбит Пусэп, - сказал я. - Молодец штурман Лебедев, справился со своей задачей.

–  Саша! Только не торопись! - предупреждает меня Водопьянов. - Далеко летели, так давай и бомбить получше!

–  Есть, Михаил Васильевич, сделать получше. Быстро идём на цель. Вот уже и светлое пятно под нами на облаках виднеется. Минутная стрелка часов пришла к своему расчётному месту... Пеленг, полученный Богдановым, пересекает цель. Пришли.