Привратник пришел сообщить, что явились речники, желающие во что бы то ни стало увидеть раненого. Мегрэ сам отправился в привратницкую и увидел там хозяев "Провидения", которые сменили рабочую одежду и явились в больницу в приличном виде.

– Нам можно его повидать, не так ли, комиссар? Это все из-за вас, знаете: вы взволновали его. Ему не лучше?

– Лучше. Завтра врачи скажут свое мнение.

– Позвольте мне посмотреть на него. Хотя бы издали.

Без него наша баржа совсем осиротела!

Бельгийка сказала не "семья", а "баржа", и, может быть, это было самое трогательное в ее словах.

Муж ее скромно держался позади, чувствуя себя неловко в синем шерстяном костюме и целлулоидном воротничке, который плотно охватывал его тонкую шею.

– Только не шумите.

Они увидели Жана из коридора. Он лежал под простыней, лишь лицо его цвета слоновой кости и седые волосы можно было рассмотреть отчетливо. Хозяйка баржи попыталась броситься к нему, но комиссар ее остановил.

– Скажите, если заплатить, за ним будут лучше ухаживать?

Она не решилась открыть свою сумку и только нервно теребила ее.

– Ведь есть такие больницы, не так ли, где, если заплатить...

– Вы останетесь в Витри?..

– Ну, конечно, мы не уйдем без него. Теперь уж нам не до груза.. В котором часу можно прийти завтра?

– Утром, в десять, - вмешался в разговор врач.

– А можно ему что-нибудь принести?.. Бутылку шампанского, например?.. Или испанский виноград?

– Он получит все, что ему необходимо.

И доктор незаметно оттеснил их в сторону привратницкой. Оказавшись там, эта славная женщина украдкой вытащила из своей сумочки десятифранковый билет и сунула его в руку привратнику, который с удивлением посмотрел на нее.

Мегрэ лег в двенадцать ночи, предварительно позвонив в Дизи, чтобы ему передавали все сообщения, которые могут поступить в его адрес.

В последний момент он узнал, что "Южный Крест", обогнав большинство барж, находится в Витри-ле-Франсуа и пришвартовался в конце вереницы ожидающих судов.

Комиссар занял комнату в гостинице "Марна". Она располагалась довольно далеко от канала, и атмосфера здесь была иная, чем та, что окружала его в последние дни.

Постояльцы, сплошь люди, разъезжающие по торговым делам, играли в карты.

Мегрэ подошел в тот момент, когда к сидевшим за столиком подошел молодой человек и объявил:

– У шлюза кто-то утонул.

– Ты будешь четвертым? Ламперьер все время проигрывает... Ну, и что же, этот человек погиб?

– Не знаю.

Хозяйка дремала у кассы. Официант посыпал опилками пол и загружал дровами на ночь беспрерывно топившуюся печку.

В гостинице была одна ванная комната, и та с облупившейся эмалированной ванной. Но Мегрэ все-таки вымылся в ней. На следующее утро, в восемь часов, он послал официанта купить ему новую рубашку и воротничок.

Однако официант что-то долго не возвращался, и Мегрэ уже начинал терять терпение. Ему хотелось снова оказаться на канале. Услышав вой сирены, он спросил у хозяйки гостиницы:

– Это на шлюзе?

– Может быть, у подъемного моста. У нас их три в городе.

Было пасмурно. Дул ветер. Комиссар искал дорогу в больницу, но почему-то неизменно выходил к рыночной площади, и ему несколько раз пришлось спрашивать у прохожих, как пройти в больницу.

Привратник узнал его и кинулся навстречу с возгласом:

– Вот не поверите, комиссар!

– Что?.. Он жив? Умер?

– Главный врач только что звонил вам в гостиницу...

– Ну, ну, говорите!

– Так вот, он исчез. Исчез - и все! Доктор клянется, что это невозможно, что ему не пройти и ста метров в таком состоянии. А его-таки нет!

Комиссар услышал голоса в саду, с другой стороны здания, и бросился туда. Там старик главный врач, которого он прежде не видел, отчитывал ординатора и молоденькую рыжую сестру.

– Вы не хуже меня представляете, что это такое, - оправдывался доктор.
– У него же сломаны чуть ли не все ребра, но это еще не все. Он перенес падение в воду, потрясение!..