— Я убью тебя, — почернев лицом, пообещал он.

Пошел дождь. Девочка лежала как живая. Скальд прикоснулся к холодной как лед руке и все смотрел, как крупные капли падают на бледное, осунувшееся личико…

Хмурый день склонился к закату. В гостиной жарко полыхал камин, стол ломился от яств, и судя по всему, произошло братание на фронтах: Йюл с королем были уже изрядно пьяны и задушевно беседовали. Скальд безучастно уселся в кресло у камина и протянул к огню ноги в промокших туфлях. Король с Йюлом вели себя по отношению к нему деликатно, не пытались втянуть в застолье.

За невеселыми думами Скальд не заметил, как Йюл исчез из гостиной. Король заснул за столом, устроив живописную гривастую голову между бараньей лопаткой с каштановым пюре и мидиями в сметане.

Подумав, детектив отправился на поиски Йюла. Его комната оказалась открытой, шкаф пустым, постель растрепанной. Под подушкой лежала горсть желтых алмазов.

— Значит, исчезают? — задумчиво проговорил Скальд.

Он заглянул во все спальни на этаже, поднялся по винтовой лестнице на смотровую площадку, обнесенную по краю зубчатым бортиком. Стая воронья шумно взлетела при его появлении.

Сумерки быстро сгущались. Скальд настроил окуляры на предельную четкость, рассмотрел унылый пейзаж и вдруг заметил Йюла. Озираясь по сторонам, тот торопливо обдирал обертку с саркофага короля. Его собственный, пятый, саркофаг стоял нетронутым.

— Он подыгрывает всаднику, — раздался за спиной детектива возбужденный голос короля. — Надеется, что тот пощадит его. Нет никакого Тревола, Скальд. Поэтому я даже не обижаюсь на Йюла. Теперь понятно, что это была просто хитрость, чтобы заманить нас сюда. Никого не останется. И вас тоже. А жаль — хорошая подобралась компания. У меня всегда так: только подружишься…

Всем своим видом он приглашал Скальда посмеяться вместе с ним.

— Что же мешает? — спросил детектив, пристально наблюдая за его неестественной веселостью.

— Жадность проклятая. Какая-то внутренняя ущербность. Хочешь пригласить новых друзей в гости, сразу в голову лезут самые гнусные мысли: вдруг позавидуют? сглазят? объедят? осмеют? ославят? оклевещут? украдут? уведут жену — красавицу?

— Тяжело, — посочувствовал Скальд.

— Невыносимо! Так и коротаешь вечера в одиночестве.

— И вы ни разу не пригласили никого в гости?

— Не решился.

— Понимаю.

Король вдруг наклонился к самому лицу Скальда, обдав запахом какого-то пряного вина.

— Почему вы так себя ведете, а? Будто вы совсем не боитесь. Зачем вы храбритесь? Ведь не на публике! Не перед кем притворяться, изображать смелость. Кому это нужно? Здесь? Ведь мы все скоро сдохнем!

— Я правда не боюсь, — отстраняясь, сказал Скальд. — Я взбешен, но не испуган.

— Да? А как это вы? Сила воли? И что же может вас испугать?

— А вам зачем?

Король пьяно заулыбался и, скрючив пальцы, вскинул руки, как вставший на дыбы медведь — лапы.

— У-у! — заревел он, нависая над Скальдом. — А я всадник! Я черный всадник на черном коне! — Лицо у него стало страшным, пугающе жестоким, а глаза совсем трезвыми и пронзительными…

— Смотрите! — воскликнул детектив, отстраняя его в сторону.

Йюл зачем-то влез на саркофаг и стоял, то ли оглядывая окрестности, то ли прислушиваясь. Его силуэт почти слился с вечерней тьмой. Из тьмы и возникла вдруг фигура всадника. Йюл продолжал стоять как приклеенный. Уже стал различим гулкий топот несущегося вскачь коня и росла по мере приближения огромная черная фигура в сверкающем шлеме.

— Я бы на его месте спрятался в саркофаг! — возбужденно сказал Скальд.

Король задыхался от ужаса.

— Спрячься! В саркофаг! — закричал Скальд. — Скорее!

Решившись, Йюл спрыгнул с саркофага и бросился бежать. Но было уже поздно. Черная тень, закрывшая полдороги, на ходу коснулась его своим копьем. Йюл вспыхнул ярким пламенем, превратившись в живой факел, и со страшными криками покатился по земле.

Король плакал. Скальд стоял молча, сжав кулаки.

— Помогите, Скальд… Я боюсь…

Скальд сел на кровати, с трудом соображая, где находится. Ночью он лег спать одетым. Схватившийся за сердце король отказался идти к месту трагедии. Тогда детектив взял большой фонарь и один отправился к саркофагам. Беднягу Йюла, вернее, то, что осталось от него, он завернул в простыню и отнес в камеру для анабиоза. Он почти не помнил, как вернулся в замок. По дороге его рвало, да и до сих пор преследовал тошнотворный запах горелого.

— Помогите…

Голос Анабеллы то приближался, то удалялся. Скальд вскочил на ноги.