Анахайм вжался в кресло и на мгновение прикрыл глаза. Патрульный рванул с места, направив свой желтый модуль вдоль уступа водопада.

— В который раз это вижу! — орал патрульный, пытаясь перекричать рев воды. — И все равно внутри все трясется! Там падают обломки скал весом в десятки тонн! Как можно там лавировать?!

Преодолев километровую ширину водопада за пятнадцать секунд, красный модуль вынырнул с другой его стороны и снова завис в неподвижности.

— Модуль шестьсот семьдесят семь! — сказал патрульный в микрофон, выйдя на рабочую волну. — Вы оштрафованы на триста кредиток за нарушение правил поведения в зоне природного явления, представляющего опасность для жизни, параграф третий пункта…

— Пожалуй, выпишите еще один штраф, офицер, — перебил его голос из динамика. — Мельчают у вас водопады, что ли? Перестали производить впечатление. — Модуль снова нырнул в облако водяной пыли.

— Скорее, болван! — закричал Анахайм.

Они взлетели вверх, на сто метров над водопадом, и подоспели вовремя, чтобы увидеть, как нарушитель правопорядка выскочил у противоположной стороны обрывающегося в бездну потока, рванул вверх и растворился в небе.

— Эва! — прошептал Анахайм, проводив его тяжелым потрясенным взглядом.

— Ну, бабка, дает. — Патрульный покачал головой.

— Закрой рот, — процедил Анахайм.

— Я люблю свою мать. Благодаря ей я стал тем, что я есть. Нет, она не тянула меня за уши. Просто я всегда знал, каким она хотела бы меня видеть. Она ждала. И вот теперь, когда, казалось, все наладилось, между нами опять возникло непонимание…

— Все преодолимо, Ион.

— Проклятие! Этот человек сводит меня с ума! Он все время подкидывает мне новые проблемы. Меня тошнит от него самого, от этого его Селона и от его выходок…

— Сводить людей с ума — это его профессия. Или хобби. Чему вы удивляетесь?

— Ронда ушла от меня, Скальд… Она оставила записку, что должна побыть в одиночестве…

Ион без конца курил свои сигары, рассеянно стряхивая пепел то в горшок с цветами, то в свернутый из бумаги пакетик, хотя перед ним на столике стояла пепельница.

— Она действительно была угнетена, — смущенно проговорил Скальд. — Но вы должны набраться терпения и ждать…

Ион поднял голову.

— А чем она была угнетена?

— Историей с господином Риссером.

— Чего?

— Она винит себя в его смерти, хотя прошло столько лет. И возможно, это сильное чувство вины перед семьей привело к ее уходу. Я посоветовал ей обратиться к врачу. Конечно, мало приятного в той истории, но — надо забыть, сказал я ей…

Ион усмехнулся, сломал пальцами сигару, аккуратно сложил ее в горшок с розами и раскурил новую.

— Очень занимательно. И психологически достоверно. Только одна закавыка, Скальд. Риссера застрелили за два года до того, как я познакомился с Рондой. Это соседи вызвали патруль.

— Чтоб я сдох! — после длинной паузы с чувством произнес детектив. — Значит, вы правы, Ион, — Анахайм снова вносит раздор во вражеский лагерь. Теперь мне все понятно…

— Что вам понятно?

Скальд повеселел.

— Что не все так плохо, господин Регенгуж!

— Ну надо же. Вы сейчас в пляс пуститесь.

— Я не умею танцевать. Да, это он! Подождите… А он не мог внушить Зире, что он — тот человек, которого она любила?

— Гладстон, — напомнил Ион.

— Ах, да, у нас слишком материальные доказательства… Где же Зира?

— Мама уже вот-вот будет. Пойти принести валерьянки, что ли?

— Для нее?

— Для себя…

…Зира появилась в кабинете Иона через несколько минут. Она поздоровалась, своей легкой походкой прошла к окну и раздвинула шторы.

— Не выношу полутонов и полутеней, — решительно сказала она и села на диван. — Ну, спрашивайте, Скальд. Начинайте дознание.

Ион поморщился и достал новую сигару.

— Я подумал, что вы оговорились, Зира, когда рассказывали мне про Браззаль, — «У Иона светлые, как у отца, глаза». На фотографии у Риссера глаза темные.

— Все-то вы замечаете…

— Скажите, Анахайм действительно отец Иона?

Зира нервно рассмеялась:

— Ну, о ком? О ком мы с вами говорим? Что мы тут обсуждаем?

— Мы с вами пытаемся понять, кто такой господин Анахайм.

— Тот человек… Это было сорок лет назад…

— Но вы сказали своему сыну, что этот Анахайм — это тот. Да и Гладстон…

— Сказала, — со слезами в голосе согласилась Зира. — Но разве вы не понимаете, что это невозможно?

— Мама, успокойся. Мы знаем, что тебе тяжело, — сказал Ион.