Шрифт:
24
ЖАЛОБА ПЛЕННОГО ОХОТНИКА«Мой сокол просится в полет,Собака пищи не берет,В конюшне тесно скакуну,И грустно мне сидеть в плену.А как бы я хотел опятьОленя по лесу гонятьИ в рог трубить, собак дразня.Вот счастье жизни для меня!Унылый колокольный звонЗдесь отмечает ход времен,Да по стене за футом футЛучи кровавые ползут.Заутреню мне служит стриж,Вечерню — ворон с ближних крыш.Живу, судьбу свою кляня,И жизнь не радует меня!Я поутру на склонах горНе встречу Элен нежный взор,И, проблуждав весь день в лесу,Добычу ей не принесу,И у порога не сложу,И слов привета не скажу.Такого радостного дняВовек не будет для меня!» 25
Она не вскрикнула «увы!»,Не уронила головыИ только оперлась на стол,Когда за дверью скрипнул полИ рыцарь сноудонский вошел.Она опомнилась — и вотНавстречу рыцарю идет.«Привет Фиц-Джеймсу и поклон.Да примет благодарность онОт сироты…» — «Нет, Элен, нет.Моя награда — твой привет.Будь власть моя — клянусь душой,Отец твой был бы здесь, с тобой.Ступай со мною к королю,Его легко я умолю.Он добр, хоть в наши временаВласть непреклонная нужна.Идем! Отбрось ненужный страх.Король давно уж на ногах».Но полон слез был Элен взор.Ей рыцарь слезы сам отерИ руку дал и ко дворуПовел, как вел бы брат сестру.Из двери в дверь, из зала в залГорянку рыцарь провожал.Но вот все позади. ТеперьПоследняя открылась дверь. 26
Весь зал сверкал. Везде был свет.Здесь каждый в золото одет,Смотреть — глазам терпенья нет.Так ряд вечерних облаковГорит на тысячу ладов,И в небе взгляд рисует намВоздушных рыцарей и дам.В молчании, дыша едва,Ступила Элен раз и два,Тихонько взоры поднялаИ зал глазами обвела,Еще не ведая, где он,Чья воля грозная — закон.Здесь чуть не каждый из вельможОбличьем был с монархом схож,Одеты в бархат все и шелк.Неясный говор в зале смолк,И разом шляпы снял весь зал.Один Фиц-Джеймс берет не снял.К нему стремится каждый взор,Его вниманья ждет весь двор.На рыцаре простой наряд,Хотя вокруг огнем горятСозвездья дорогих камней.Король Шотландии пред ней! 27
Как снег, что со скалы навис,Стремглав соскальзывает вниз,Так Элен, словно слыша гром,Простерлась перед королем.Она и в страхе и в тоске.Кольцо дрожит в ее руке.Король, молящий встретив взор,В нем прочитал немой укор.Окинув гневным взором знать,Он Элен поспешил поднять,И в лоб ее поцеловал,И милостиво ей сказал:«Да, Элен. Бедный рыцарь твойПовелевает всей страной.Откройся мне, не прячь лицо.Я щедро выкуплю кольцо.Но ты захочешь, может быть,За Дугласа меня просить.Не нужно. Я прощаю клан.Мы были введены в обман.Я и лорд Дуглас с этих порЗабудем злобный наговор.Невинно прежде пострадав,Перед законом Дуглас прав.И впредь Гленкорну и де ВоНе дам я притеснять его.Лорд Босуэл, как в былые дни,Вернейшим подданным сродни.Так что ж, мятежница моя,Улыбки все не вижу я?Лорд Дуглас, я прошу помочь.Не верит счастью ваша дочь». 28
И Элен крепко, как могла,Отца за шею обняла.Король, увидев этот пыл,Всю сладость власти ощутил,Когда повелевает властьДобру — воспрять, пороку — пасть.Недолго любовался он,Как Дуглас встречей восхищен.«Нет, Дуглас, от души прощайИ дочь от нас не похищай.Поистине, врагам назло,Вас чудо с дочерью свело.Когда бродил я по странеВ одежде, не присущей мне,Я звался именем другимИ все ж по праву звался им:Фиц-Джеймс — так на норманский ладО всяком Джеймсе говорят.Таясь, я лучше видеть мог,Где поднял голову порок».Затем — вполголоса: «Итак,Изменница, я был твой враг!Нет, никому не открывай,Как я пришел в озерный крайИ как меня послала тыТуда, на горные хребты,Где чудом, в битве победив,Твой государь остался жив».И — громко: «Этот талисманТебе в горах Фиц-Джеймсом дан.Окончена Фиц-Джеймса роль.Чем наградит тебя король?» 29
Да, видно, знал король давно,Кем сердце Элен пленено.Теперь она глядит смелей,Но страх за Грэма ожил в ней,А также страх за храбреца,Что встал за честь ее отца.И, благородных чувств полна,Просила милости она,Хоть Родрика тяжка вина.Король вздохнул: «Увы, лишь богЖизнь Родрика продлить бы мог.Вот было сердце! Вот рука!Я знаю мощь его клинка.Не надо мне богатств моих,Лишь был бы он среди живых.Но перед Элен я в долгу.Чем отплатить я ей могу?»И Элен к Дугласу идет,Кольцо, краснея, отдает,Чтоб короля отец просилО том, что ей назвать нет сил.Король сказал: «Суров закон.Мятежников карает он.Где Малькольм? Да свершится суд!»Грэм преклонил колено тут.«Тебе, бунтарь, пощады нет.Ты, нашей ласкою согретИ принят милостиво в дом,Ответил буйным мятежом,И у тебя, от нас вдали,Мои враги приют нашли.Твоя вина известна всем.Вот цепь и стража, дерзкий Грэм!»И цепь из золота, светла,На грудь мятежника легла.Теперь мятеж его забыт,И Элен рядом с ним стоит. ЭПИЛОГ
КОММЕНТАРИИ. ПОЭМЫ И СТИХОТВОРЕНИЯ
Для большинства советских читателей Вальтер Скотт — прежде всего романист. Разве что «Разбойник» Э. Багрицкого — блестящий вольный перевод одной из песен из поэмы «Рокби» — да та же песня в переводе И. Козлова, звучащая в финале романа «Что делать?», напомнят нашему современнику о Вальтере Скотте-поэте. Быть может, мелькнет где-то и воспоминание о «Замке Смальгольм» Жуковского — переводе баллады Скотта «Иванов вечер». Пожалуй, это и все.