Новиков:

– Где палатка? Я поставлю!

Глаза у Кадета бешеные. Что у него на уме?

Коботов:

– Борька, следующий ты!

Меня сменяет Аляев.

Я:

– Михалыч! Давай тоже, а то мы скоро выдохнемся!

Михалыча на массаже сменяет Шуркевич, но Филиппов, сделав несколько вдуваний, бросает и не может отдышаться.

Я бегу за Кадетом и едва не натыкаюсь на него.

Кадет (через каждое слово -- мат):

– Где они тут ... нашли место для палатки. Нет тут ни ...

Я:

– Иди, смени кого-нибудь. Я поставлю палатку.

Кадет:

– Я палатку ставлю, понимаешь!!! Палатку!

Я:

– Иди, смени кого-нибудь. Там устали!

Кадет:

– Я палатку ставлю! Надо ставить палатку!

Приходится перейти на его язык:

– ...твою мать! Давай палатку! Иди ко всем!..

В глазах у Новикова слегка проясняется:

– Тьфу! Черт с тобой!..

Швыряет палатку и странной походкой идет назад. Подбираю ее. Появляются Света и Лена.

Я:

– Где вы нашли место?

Лена:

– А вон там (показывает вверх на обрыв, над которым оказывается замаскированная терраска, лучше места не придумаешь).

Я:

– Сами поставите? (Делая ударение на втором слове)

Лена:

– Конечно, поставим.

Передаю палатку, возвращаюсь к ребятам и сменяю Кадета на искусственном дыхании. Голова Андрея на коленях Верки. Он по-прежнему не проявляет признаков жизни.

Я (Беляеву):

– Женя! Давай тоже.

Беляев:

– Нет, нет! Не могу!

Я:

– Почему?

Филиппов:

– Оставь его. Его блевать тянет.

Нащупываю пульс и обманываюсь. Пульсацию кончиков моих пальцев я принимаю за пробуждение пульса у Андрея:

– Есть!

– Нет, нету...

Прошло два часа.

Филиппов:

– Ну, что! Дальше бесполезно...

Я:

– - Лена! А помнишь, мы с тобой читали...?

Лена:

– Да-да! Надо делать и делать!

Филиппов (Шибаевой):

– Палатки поставили?

Лена:

– Да. Света вешает котелки.

...Спустя минут сорок...

Филиппов бросает делать массаж. Стоит спиной к нам, прислонившись к громадному камню, положив лицо на руки. Плечи вздрагивают.

Я (Шуркевичу):

– Леша! Массаж!

Леша делает массаж, я -- искусственное дыхание.

Я (Коботову):

– Ардальоныч! Давай еще!

Снова и снова пытаемся оживить Андрея.

...

Филиппов сидит на камне. Задумался. Глаза сухие.

Я:

– Михалыч! Лоб холодный и руки...

Филиппов:

– Ничего лучшего не мог принести?..

...

Спустя три часа после начала попыток оживить Андрея.

Конечности холодные. Весь холодный.

Смерть.

Андрей Изотов мертв. Ничто в мире уже не может его спасти.

Много позже Кадет мне объяснил, что у него в тот момент в голове что-то сдвинулось. Он шел с палаткой в руке с единственной мыслью:

– Для чего мне все это нужно?! Связался я с ними! Сейчас поставлю палатку и уйду. Зачем они мне?..

А в это время - ты с какой-то ерундой...

– Сейчас-то ты понимаешь, что я правильно вмешался?
– спросил тогда я.

– Ну, сейчас-то, конечно, все понятно, -- честно ответил Кадет.

В то время, когда я убеждал Кадета отдать палатку, Дерябин, Ульянов, и Мельников с разрешения руководителя отправились вниз по ущелью. Их задача состояла в том, чтобы как можно скорее сообщить людям о нас. О трагическом исходе парни, конечно, еще не знали. Когда, передав палатку Лене со Светой, я возвращался к группе, гонцы попались мне навстречу. Они шли быстрым шагом с легкими рюкзаками, вглядываясь далеко вперед.

...А сейчас, когда мы завернули мертвого Андрея в спальный мешок, кажется, силы меня оставили. Заметив это, Леша Шуркевич пришел на смену, помогая нести тело погибшего товарища.

Потом кто-то спросил:

– А где Андрюшка Ефименко?

Посмотрели, его и вправду среди нас нет.

Вперед вышел Шуркевич:

– Как только Андрея Изотова завалило, Ефименко побежал вперед, сказав, что помчался к людям за помощью.

Все встрепенулись.

– И ты, что же, не мог его задержать?!
– - с угрозой в голосе спра-шивает Жутяйкин.