— А какой у тебя рекорд?

— Четырнадцать месяцев. Несколько лет назад я вышел из клиники, ну, той, роскошной, за которую заплатил отец, и больше года не брал в рот ни капли. А потом сломался.

— Почему? Что стало причиной?

— Все то же. Когда организм уже привык, можешь сорваться в любую минуту. Никаких средств наука пока не придумала. Твой брат плотно подсел, Рэй.

— Наркотики?

— И это тоже. Вчера вечером хватило виски и пива. На сегодня и завтра, надеюсь, тоже хватит выпивки. Но к концу недели меня понесет…

— Ты сознательно к этому стремишься?

— Нет. Просто знаю, что будет.

Официантка поставила на столик тарелки с яичницей. Форрест намазал кусок хлеба сливочным маслом и проворно заработал вилкой.

— А ведь старик все-таки умер, Рэй. Не могу себе представить,— с набитым ртом проговорил он.

Рэй с готовностью сменил тему. Стоит им углубиться в проблемы младшего брата, как ссоры не избежать.

— В принципе я считал себя готовым к этому. Но ошибся.

— Когда ты в последний раз его видел?

— В ноябре после того, как ему оперировали простату. А ты?

Из бутылочки Форрест вытряхнул на яичницу несколько капель соуса «Табаско».

— Когда у него случился инфаркт?

На протяжении уже долгих лет судья столь часто общался с врачами, что помнить каждый конкретный случай сыновья были не в состоянии.

— У него их было три,— уточнил Рэй.

— Там, в Мемфисе.

— Это второй. Четыре года назад.

— Да, верно. Я приезжал к старику в госпиталь. Рванул в такую даль! Черт возьми, я считал себя обязанным.

— О чем вы с ним говорили?

— О Гражданской войне. Он все еще был уверен, что мы победили.

Оба улыбнулись и некоторое время ели молча. Царившую в ресторанчике тишину нарушил приход Гарри Рекса. Гигант опустился за столик и, перемалывая челюстями корочку хлеба, принялся посвящать братьев в детали предстоящей церемонии.

— Люди хотят побывать в доме,— предупредил он.

— Это исключено,— твердо ответил Рэй.

— Так я им и сказал. Вы готовы принять у себя гостей сегодня вечером?

— Нет,— подал голос Форрест.

— А должны?— поинтересовался Рэй.

— В общем-то так заведено. Либо дом, либо траурный зал. Но нет так нет, ничего страшного. Косо смотреть на вас не будут.

— Они могут прийти в ротонду. Или этого недостаточно?— спросил Рэй.

— Думаю, вполне.

— Я не намерен просидеть всю ночь в траурном зале похоронного бюро, кланяясь старухам, которые двадцать лет меня в глаза не видели,— повернулся к брату Форрест.— Хочешь — ступай один. Меня не жди.

— Посмотрим.

— Истинный душеприказчик!— фыркнул младший.

— Душеприказчик?— переспросил Гарри Рекс.

— Да. Отец оставил завещание. Датировано воскресеньем. Простенькое, на одной страничке. Все имущество переходит к сыновьям. Меня он назначил душеприказчиком. Утвердить завещание в суде отец поручил тебе, Гарри Рекс.

Перестав жевать, толстым указательным пальцем Гарри Рекс потер переносицу.

— Ну и ну,— озадаченно протянул он.

— Что такое?

— Месяц назад я по просьбе судьи составил подробнейшее завещание.

Забыв о еде, братья обменялись недоумевающими взглядами.

— Наверное, старик передумал,— сказал Гарри Рекс.

— А что было в том завещании?— спросил Рэй.

— Извини. Судья являлся моим клиентом. Информация конфиденциальная.

— Ничего не понимаю,— проговорил Форрест.— Вынужден признать свою полную юридическую безграмотность.

— Силу имеет лишь последнее завещание,— объяснил Гарри Рекс.— Оно автоматически отменяет все предыдущие. То, что было подготовлено мной, теперь просто не существует.

— Почему же ты не хочешь сказать, о чем в нем говорилось?— спросил Форрест.

— Потому что как юрист я не имею права обсуждать последнюю волю своего клиента.

— Но ведь твое завещание потеряло всякую силу, так?

— Да. Тем не менее я не произнесу о нем ни слова.

— Жаль.— Форрест пристально посмотрел на Гарри Рекса, и все трое принялись жевать.

Интуиция подсказала Рэю: во что бы то ни стало необходимо ознакомиться с первым завещанием, и как можно быстрее. Если в нем упоминаются темно-зеленые коробки, то Гарри Рексу о них известно. Если ему это известно, то деньги должны быть срочно перемещены из багажника «ауди» в отцовский стеллаж: ведь они — часть наследного имущества, опись которого приведена в официальном документе.