Планетолет вошел в атмосферу и стал приближаться к пустыне. На экране возникли желтые волны песчаных барханов.

— Что ты делаешь? — забеспокоился Данго-Дан. — Не видишь разве, где космодром?

— Строители транспланетной ждут материалы, — повторил я его же слова.

— Не надо было этого делать, — умоляюще проговорил Данго-Дан, — разобьешь планетолет.

— Не бойтесь. Самое большее — слегка деформирую опоры.

— Не позволю своевольничать! — вдруг закричал он. В его голосе слышалось отчаяние.

Мне стало жаль его, но было уже поздно. Двигатели перешли на режим торможения. На экране замелькали барханы и многочисленные извилистые трещины. Их надо опасаться больше всего. Для посадки я выбрал самый пологий и мягкий бархан. Планетолет должен сесть на него, как на подушку. Нужен безошибочный расчет, чутье, вдохновение пилота, чтобы точно посадить планетолет в необычных условиях. И мои руки замелькали на щите управления среди многочисленных кнопок и верньеров.

Наконец опоры мягко вонзились в песок бархана. Двигатели заглохли. Планетолет слегка накренился, но по аварийным огонькам щита управления я видел, что даже опоры в полной исправности. Я ликовал.

Едва мы вышли на площадку верхнего люка, как на нас с визгом обрушился песчаный шквал. Данго-Дан встал сзади и, прикрывая глаза от пыли, с облегчением вздохнул:

— Повезло тебе, Тонри, с посадкой.

— Это не просто везение…

Но тут я заснул. Таблетка приятных сновидений, наконец, подействовала. Вернее, не заснул, а провалился в сон, как в яму. Заснул мгновенно и крепко.

Первое, что ощутил во сне, это песок. Он набивался в уши, в ноздри, противно хрустел на зубах. А сзади услышал облегченный вздох Данго-Дана:

— Повезло тебе, Тонри, с посадкой.

— Это не просто везение, а точный расчет, — несколько самоуверенно ответил я.

Спускаясь вниз, мы чувствовали жаркое дыхание пустыни. От раскаленных песков поднимался горячий воздух, сверху немилосердно-жгучим потоком лились солнечные лучи. Но песчаный шквал, к счастью, затих.

Мы увидели группу людей в серебристых комбинезонах. Они махали нам руками.

— Приглашают нас под купол дороги. Там прохладно, — пояснил Данго-Дан. — Идем туда.

Как я ни всматривался, никакого купола не видел. Заметив мое недоумение, Данго-Дан рассмеялся:

— Его и не увидишь. Он прозрачен, как воздух, — в словах Данго-Дана чувствовалась гордость энтузиаста транспланетной магистрали.

— Видишь вон там, — он показал рукой, — матово-белую полосу, прямую, как стрела? Это и есть основание дороги. Над ним прозрачный купол — тоннель из стеклозона. Вернее, два купола: внешний и внутренний. Когда дорога протянется от полюса к полюсу, из внутреннего купола выкачают воздух. В вакууме по белой гладкой полосе с огромной скоростью помчатся в электромагнитных полях скользящие поезда.

— Дешевле было бы обойтись воздушным транспортом.

Это замечание рассердило Данго-Дана.

— А пустыня? — недовольно спросил он. — Пустыня пусть, по-твоему, так и остается? Дорога — не только средство сообщения полюсов. Она нужна как первый этап для наступления на пустыню. Видишь по краям большие вогнутые чаши?

— Это верно, гелиостанции? — спросил я, вытирая пот с лица. Данго-Дан почти в три раза старше меня, но он не страдал от жары и шагал по раскаленным пескам довольно легко. «Привык он, что ли?» — с завистью думал я.

— Да, это гелиостанции. Для них-то мы и привезли редкие металлы. Гелиостанции превращают лучистую энергию жаркого экваториального светила в электрическую. А энергия нужна для синтеза воды и холодильных устройств. Вдоль дороги скоро зазеленеют сады и парки, появятся жилые дома. Это будет не просто дорога, а дорога-оазис.

Данго-Дан говорил, все более воодушевляясь. Я все-гда любил слушать энтузиастов своего дела. Но сейчас изнемогал от жары, поэтому почувствовал большое облегчение, когда мы вошли под купол дороги. Здесь и в самом деле было прохладно.

— Стеклозон, — с восхищением проговорил Данго-Дан, постучав по куполу. — Он не пропускает жаркие инфракрасные лучи. Потому здесь и прохладно.

— Наши дома ведь тоже строятся из стеклозона?

— Из вспененного стеклозона, — поправил он. — Наши дома — это легкая пена стеклозона, на девяносто процентов состоящего из воздуха, вернее — из воздушных пузырьков. Кроме того, туда добавляются красящие вещества: голубые, зеленые, пепельно-серые. Но купол дороги делается из чистого и монолитного стеклозона. Эта дорога просуществует тысячелетия, и никакие песчаные бури не нанесут куполу ни малейших царапин… «M%1"Я ведь специалист по стеклозону, — продолжал он. — И зачем я согласился стать начальником экспедиции на Тутус? Но нам так нужен был металл. Теперь откажусь от этого. Стеклозон! Перспективный строительный материал! Культура стекла — самая древняя. На нашей песчаной планете человек научился варить стекло раньше, чем металл. А стеклозон — это высшая ступень производства стекла. В сущности, это не стекло. Какое же это стекло, если оно прочнее всех металлов? Архитектурные и скульптурные ансамбли из стеклозона нетленны…»D%0»