Шрифт:
"Не для себя же я рискую погонами, пенсией, а то и свободой!"
За месяц, если следовать тому, что им внушалось вслух, дежурные московских вокзалов могли похоронить всю официальную статистик - каждый не регистрировал в день от одного до трех десятков заявлений.
– Значит, не было разбоя?
– Нет, - майор ничего не знал о Коллегии, к которой готовился Скубилин.
Игумнов не мог им не залюбоваться:
"Сама невинность. Рот дудочкой. Круглые выпученные бельма известной телеведущей..."
– Тогда я тебе скажу...
– Слушаю вас, товарищ генерал...
– Как у тебя со слухом?
– Пока не жалуюсь...
Разбой в электричке! Двое... Под угрозой ножа...
Скубилин уже еле сдерживался.
– Ничего не слыхал... Слово офицера!..
– "Слово офицера"! Да в министерстве уже все знают! Замминистра звонил мне домой . Куда вы после этого?!
– А у нас все в ажуре, товарищ генерал...
– Дежурный перекатил во рту леденец.
Так уже случалось не раз. Приедут, наругают, насуют матюков, а сами довольны: молодец, дежурный, этого не расколешь! Сказал "нет!"и на этом стоит! А одним незарегистрированным разбоем меньше!
На этот раз было подругому: Скубилину необходимы были виновные!
Майор так ничего и не уловил - играл все ту же игру.
– Им там наверху и не такое привидится... Знаете, когда коту делать нечего...
– Он не волновался. За дежурство в него было влито не менее поллитра разного сорта спиртного в пересчете на водку.
– Заместителю министра привидилось?!
Скубилина понесло:
– Где заявление потерпевшего?!
– Ничего не знаю, товарищ генерал!
– Я тебе дам "не знаю"...
Укрытые заявления обычно прятали не в дежурке, Скубилин обернулся к начальнику розыска:
– Игумнов!
Тот блеснул блатными фиксами:
– Слушаю....
– Ключи от сейфа. Живо!
– Начальник Управления больше не сдерживался.
– Службой тяготитесь, а не один не подал сам рапорт об увольнении...
"Прямо не в бровь, а в глаз!"
– Открывай!
Игумнов молча шагнул к сейфу.
Замок щелкнул.
– Бумаги на стол...
Это был акт бессилия.
– Все?
– Игумнов не был напуган.
– Все до одной!
– Вот...
– Клади сюда!
Как и следовало ожидать, все бумаги - входящие и исходящие , все заявления - были официальные, надлежащим образом зарегистрированые. Заявления подполковника Черныха о разбое в электропоеде и его расписки среди них не могло быть.
Скубилин лично просмотрел каждую бумагу, перекочевавшую из металлического шкафа на стол. Потом перешли к содержимому самого письменного стола.
Игумнов был невозмутим. Ни один стоящий оперативник за последние лет сорок - после усиления борьбы за высокую раскрываемость преступлений никогда не не стал бы хранить компрометирующие документы и записи у себя в сейфе.
Тем более в столе.
Не дожидаясь, пока Игумнов уберет последние бумаги, Скубилин круто выматерился, не прощаясь, пошел к двери.
4.
Следы патрульной машины, помотавшей Качану нервы в Домодедово, так и не обнаружились.
Качан бросил трубку.
"Никаких концов. Как призрак. "Летучий голландец..."
Игумнов взглянул вопросительно.
– Машины с таким бортовым номером никто не видел...
– Качан покачал головой.
– Старшего лейтенанта с конопушками и сержанта тоже никто не вспомнил...
– Может они из ГУВД Московской области?
– Сейчас проверяют...
– Как у них вообще проходит ночь ?
– В области? Более или менее спокойно. Пьянь, бомжи. Семейные скандалы...Все обычное.
Он невольно представил:
"Меня выгонят, а служба все также будет катиться дальше. Но без Качана. Та же пьянь, бомжи. Семейные скандалы... "
– А что Коржаков?
С Коржаковым было тоже неясно. В компьютере адрес не значился.
По второму аппарату - через коммутатор - чтобы не занимать линию, Качан вызвонил Центральное адресное бюро, старшую. Представился, назвал пароль.
– Линейное управление... "Коржаков Евгений Иванович"...
Обычное "Ждите"зафиксировало то, что заказ принят.
Сотрудница картотеки на минутудругую исчезла, потом раздался ее сонный голос:
– "Коржаков..."Записывайте адрес... Она назвала улицу, дом...
– Спасибо. Где работает ?..
– Сейчас...
– Внезапно она запнулась.
– Ваша фамилия?
– Качан.
– Ваш телефон?..
Качан удивился, но продиктовал.
– Что насчет работы Коржакова?