Красного Креста!..
– Со стороны Игумнова это выглядело прямым чистоплюйством.

– А если там отморозки?! И вооруженные?!

Цуканов подумал не о жене, не о дочери с мужем - о внучке, тоненькой

хитрющей змейке...

Если Коржаков или кто он там положит его - брюхатого - на пороге своей квартиры, останется ли он в ее памяти, когда она вырастет?!

– Не через такое переступаем, а тут... Подумаешь, две полоски крест на крест на белой тряпке... И вообще. Может вызвать с Петровки?! Коржаковато ищут они!

Но Игумнов уже решил.

– Брать будем мы. Без посторонних. Надо надо переговорить с Коржаковым и нигерийцем наедине... Потом передадим.

– Может им?
– Цуканов кивнул на отъезжавшую машину.

– Нельзя. Этих мы не знаем. И неизвестно, как они поступят с нигерийцем.

Может к и н у т их на сотню- другую баксов тут же в Варсонофьевском. И

выпустят...

– От сотнидругой и я бы не отказался...
– Цуканов подмигнул.

Игумнов уже не слушал его, набрал номер на мобильнике.

– Алло...
– Ему повезло. Старший опер МУРа Самарский оказался на месте.- Кто это?

– Это Игумнов. По поводу Коржакова...

– Что-нибудь новое?

– Я думаю, Коржаков сейчас у себя, на Варсонофьевском. Можешь подъехать?

– Считай: я уже в машине, Игумнов...
– Старшему оперу нравилась

грубоватая мужественная риторика

– С одним условием: вы блокируете здание. Берем его мы...

Реанимобиль с раненным старлеемоборотнем и медиками отъехал.

Сразу вслед, поблагодарив ментов с ж е л е з к и, попрощавшись,

отбыло Восемнадцатое. Вновь стало тихо.

Медленно потянулись минуты.

Самарский со своей группой отсутствовал. Что-то ему помешало. Он

даже не позвонил. Зная условиях работы не исключалось, что старший опер МУРа едет куданибудь на задание и совсем в противоположную сторону от Варсонофьевского.

Между тем время не ждало.

Что-то вокруг все время напоминало о приближении рассвета, хотя небо оставалось попрежнему темным. Пара бродячих псов, привлеченных появлением людей, возникли поодаль в надежде поживиться.

Машина с Петровки все не появлялась.

Игумнов прошел в ночной подъезд.

– Я поднимусь посмотрю. Где его квартира?

– Я покажу.

Вдвоем с Карпецом, не вызывая лифт, они тихо поднялись на пятый.

Назад Игумнов вернулся с готовой схемой.

– На лестничной площадке нигде не укрыться. Все, как на ладони. При

дется задействовать лифт...
– Он кивнул заму.
– Давай своего африканца.

– А он зачем?

– Подойдет к двери. Только не с врачем. С тобой...

Заместитель вздохнул.

– Может лучше мне?!
– Качан как виновник предпочел бы видеть себя в главной и рискованной роли.

– Тебя знают. Пойдут Цуканов с курьером. Готов?

– Погоди...

Зам все делал основательно. Достал пистолет, обтер, передернул затвор. При солидном брюшке и бросающейся в глаза неповоротливости, Цуканов слыл отличным стрелком.

– Давай африканца...

Цуканов убрал пистолет в куртку, вернулся к машине..

Коренастый жилистый Уши Бат Сантес не мог понять, что от него

требуется. Самочувствие его стабилизировалось, он больше не качался,

не рыгал. Цуканов пристегнул его наручником за руку. Стараясь идти

в ногу, повел к подъезду.

Игумнов взглянул на часы:

– Пошли...

В лифте поднялись все вместе.

Лифт был старенький. Останавливаясь, подъемник оглушительным

поночному времени стуком известил весь дом о своем прибытии.

Медлить было нельзя. Цуканов с африканцем сразу вышли.

Поддерживая нигерийца, зам свернул к двери в квартиру Коржакова.

Вторая рука лежала на пистолете. Игумнов , Качан и Карпец остались в кабине.

– Звони!
– Цуканов показал нигерийцу на кнопку звонка.

Уши Бат Сантес удивленно взглянул на него.

– Звони, звони...

Из ночной поездки генерал Скубилин не вернулся домой, приехал в

Управление разъяренный. Он даже не заскочил на Комсомольскую

Площадь Трех вокзалов, как это обычно делал. В Управлении сразу поднялся к себе.

Подполковникдежурный - худощавый, самолюбивый, в прошлом ответственный сотрудник Секретариата, переведенный из министерства - знал о приезде начальника. Сидел, как на иголках.