– М-мда...

– И я буду у него, у этого Морозова, заместителем... Сработаемся ли?

– С начальством надлежит срабатываться! Если что, так убирают подчиненного...

– Это ты верно... Ну да ладно, поглядим на генерала Морозова. Спецпоезд вот-вот подойдет.

Подошел спецпоезд. И у генералов в белых кителях глаза округлились от изумления: из вагона выходил в форме генералполковника не кто иной, как Маршал Советского Союза Родион Яковлевич Малиновский! Точно, он! А погоны генерал-полковничьи! И не Малиновский он, а Морозов.

Уже перед легковой машиной, обернувшись к сопровождающим, Малиновский сказал:

– Меня не понизили в звании, и я не отрекся от отцовской фамилии... А если по-серьезному: где возможно, там необходимо всячески соблюдать скрытность прибытия на Дальний Восток и войск, и определенных лиц. В этих целях я пока побуду генералполковником Морозовым, маршал Мерецков генерал-полковником Максимовым, а маршал Василевский - генерал-полковником Васильевым. Так и документы будем подписывать...

– Ясно, товарищ маршал... виноват, товарищ генерал-полковник... проще выразиться: ясно, товарищ командующий!
– сказал бывший командующий войсками фронта, ныне заместитель, и нашел в себе силы на юмор: Генерал-полковник тоже неплохое звание.

– Вполне, - сказал Малиновский; адъютант распахнул дверцу, и Родион Яковлевич опустился на сиденье рядом с шофером.
– Поехали!

– На квартиру?
– спросил сзади заместитель.
– Сначала в штаб.

Машина поднималась по привокзальной улице. Малиновский всматривался в город - обычный областной центр, ничем не напоминавший прифронтовой город, хотя в нем и размещен штаб Забайкальского фронта. До зуда в пальцах захотелось взяться за штабные документы, за карты - это было нетерпеливое желание дела, такое желание бывает у каждого человека, любящего и умеющего вершить труд.

Одним из первых этих дел был визит в Улан-Батор. Душным июльским вечером с читинского аэродрома поднялся самолет, развернулся над городом, набрал высоту. В соседних креслах - маршал Малиновский и генерал Плиев. Малиновский, ворочаясь, вдавливаясь в кресло, говорил:

– До Улан-Батора долетим за час. Увидимся с Цеденбалом...

Какой же он все-таки молодой! Двадцать девять лет всего!

– С Юмжагийном Цеденбалом я не раз встречался, когда служил в Монголии советником, - вставил Плиев.

– Тем лучше! Не мне вам говорить, а все-таки скажу: надо, чтобы монгольские товарищи постоянно чувствовали в нас, советских военных, своих душевных, искренних друзей. От вас как командующего Группой многое будет зависеть. Крепкая дружба.

согласованность, взаимопонимание между нами и монгольскими товарищами на всех, скажем так, этажах, от командующего до бойца, облегчат вашу работу. И сцементируют Конно-механпзированную группу...

– Я понимаю, товарищ командующий, - ответил Плиев.
– Монголы говорят: "С друзьями ты широк, как степь, без друзей узок, как ладонь".

– Хорошо говорят, Исса Александрович!

На улан-баторском аэродроме вышедших пз самолета Малиновского и Плиева встретили маршал Чойбалсан, генералы Цеденбал, Лхагвасурэн, другие военные; в первый момент все они показались Малиновскому на одно лицо, с той лишь разницей, что кто-то постарше, кто-то помоложе. Цеденбал был самый молодой, несомненно.

Потом Малиновского и Плиева подвели к группе монгольских генералов и полковников, стоявших чуть поодаль от высшего руководства. Плиев воскликнул:

– По крайней мере с тремя я уже знаком!

Два генерал-майора и полковник радостно закивали, пожимая Плиеву руку. Тот сказал:

– Они учились в Объединенном военном училище в бытность мою там инструктором. Я их багши, что значит учитель. Полковник Цырендорж был даже моим любимцем, каюсь в давнем грехе!

Все засмеялись, а Лхагвасурэн улыбнулся:

– Ну, что ж, багши Исса Александрович, теперь ваши любимчики командуют дивизиями и бригадами, которые входят в Конно-механизированную группу!

– Я рад, - тихо сказал Плиев.

На машинах онп проехали в центр столицы, ко двору, обсаженному тополями. Слева во дворе был дом европейского типа, справа юрта. Чойбалсан сказал:

– Мы, кочевники, по старой памяти иногда проводим совещания в этой юрте. Но сегодня будем совещаться в русском доме, как мы его называем...

В "русском доме" вокруг застланного сукном стола расселись Малиновский, Плиев - на кителе отливала золотом Звезда Героя Советского Союза, Чойбалсан, Цеденбал, Лхагвасурэн; перед каждым топографическая карта, раскрытый блокнот, карандаши.