Он неохотно полез за своим тощеньким кисетом, свернул две цигарки толстую и тонкую, "тещин палец". Тонкую отдал мне. Мы закурили их, прикрывая огонь ладошками.

– Вредно вам, - буркнул "ястребок".

– Ничего, Попеленко, я тебе именной кисет подарю, - сказал я.
– Полный табаку.

– Кожаный!
– тут же нашелся Попеленко.
– Как у Крота. С вышитой фамилией.

Рано я начал радоваться. Но трудно было сдержаться. Не зря мы охотились за Климарем! Все неожиданно становилось ясным и четким в свете простого открытия. Вот она, разгадка, близость которой я ощущал.

Конечно же появление Гната у плетня Кривендихи прозвучало для забойщика сигналом: дурачок принес очередное сообщение. Гнат и сам не догадывался, что превратился в почтальона. Улыбчивый деревенский дурачок со сбившимися в паклю нечесаными волосами... Они использовали его как дрессированного пса. Догадливые! Приручили, подкармливали там, в УРе, может быть, снабжали медными ободками и свинцом. Записки, наверно, незаметно вставляли в какой-нибудь клапан под воротом или подкладкой, техника тут несложная.

Он курсировал в любую погоду, Гнат, он был идеальным связником, лучше не придумаешь. В Глухарах его встречала Варвара. Проявляла необыкновенную жалостливость, штопала старый ватник.

– Товарищ старший, вы мне обрисуйте обстановку, - попросил Попеленко, покуривая в кулак и наблюдая за мной.
– А то я вижу, вы чего-то маракуете, мне же интересно!

Я рассказал, о чем маракую. Цигарки дотлевали в ладонях. Последний раз я курил перед операцией - кто-то из раненых сунул мне в губы чинарик, и я лежал с ним, как с соской, обливаясь потом. Врачи отобрали кисет и трофейную зажигалку. Сейчас у меня кружилась голова. Наверно, не только от табака.

Попеленко выслушал, изредка затягиваясь и почесывая саднящую рану под мышкой. Потом он долго ковырял ногтем приклад. Он ничего не спешил принять на веру, хотел проверить сначала своим медлительным умом.

– Так, - сказал он.
– Что ж, товарищ старший, имеется в ваших соображениях резонт! Если он ей чего наобещал, она что ж, она может.

– Ну!
– в порыве дружеского расположения я стукнул его по плечу. "Резонт"!

– Эге ж, - сказал Попеленко.
– Только зачем такие хитрощи? Чего им в наших Глухарах? Что мы тут, медом вымазаны или как?

Этого я и сам не знал - зачем Горелому понадобилась постоянная и скрытая связь с селом. Что вообще привязало его к Глухарам, почему он сидел рядышком, как будто дожидаясь зимы, дожидаясь своего конца? И Гупан задавался этим вопросом.

– Завтра узнаем, - сказал я.
– Варвару возьмем с поличным - не отвертится!

– Может, если нас до того часу не ухлопают, - сказал Попеленко.

Луна поднялась к своему зениту. Тени укоротились. Теперь рядом с Бурканом сидела черная вислоухая такса.

– Если ж они придут, то как луна сойдет, - сказал Попеленко задумчиво. Им сподручнее в темноте. К утру самая темнотища.

Беленые срубы светились плошками. Тени тополей пересекали улицу, как бесконечный ряд шлагбаумов.

– Давай к Глумскому, - сказал я Попеленко.
– Чтоб никто вашего дежурства не заметил! И не подведи, понял?

– Разве ж не понимаю? Политический вопрос.

Я посмотрел в сторону Варвариной хаты. Окна были темны. Попеленко проследил за моим взглядом.

– Не, она нас не увидит, если там морячок, - сказал он и хихикнул.

– Как ты думаешь, зачем ей это нужно?
– спросил он.

– Заведено так, что нужно, - философски ответил Попеленко и вздохнул. Силы природы!

–Ты лекций по биологии не читай, я не о том... Зачем ей Горелый и бандюги? Разве она любит его, Горелого? Никого она, кроме себя, не любит.

–Кто их, баб, поймет?
– сказал "ястребок".- Другой состав.

– Ну ладно. Действуй!

– Товарищ старший!
– Попеленко ухватил меня за рукав. Брови его вопросительно расползлись на разные этажи.
– Извините, конечно. То правда, что вы немую Семеренкову сватаете, или тоже военные хитрощи? Заманиваете их?

– То правда, Попеленко.

– Так, так...
– Он покачал головой и сочувственно посмотрел на меня.

Вот, оказывается, какой вопрос мучил его после всех наших открытий на пороге тревожной ночи.

Я пошел к хате Семеренковых, к высоким тополям. Буркан побежал следом. Луна висела высоко и не скоро должна была скрыться за темно-синей линией лесов. Как будто навстречу луне с запада, со стороны Грушевого хутора, поднималась гряда облаков. Тень их, наверно, уже коснулась УРа и медленно плыла сюда, к Глухарам.