— Я вас во все это втянул, но вы знаете, что я сделал это ненамеренно.

Кетти мягко освободилась от его рук, чувствуя тепло его пальцев, заставившее ее руки дрожать. Она чувствовала, что Костейн ведет себя как хороший шпион и как влюбленный джентльмен, с его предупредительностью и заботливостью.

— Это не ваша вина, — возразила она. — Если бы мы не пошли за вами в парк Сент-Джеймс, то не влезли бы во все это так глубоко.

— И все-таки это моя вина. Мне не следовало приходить к вам. И не следовало привлекать вас потом. Зачем мне отдавать свое поддельное письмо для перевода именно вам. В Лондоне дюжины независимых переводчиков. Я найду кого-нибудь еще…

— Нет! — Это прозвучало громко и ясно. — Нет, — сказала она более спокойно. — Нечасто бывает, чтобы у женщины был шанс участвовать в важных делах. Если я могу помочь, мне хотелось бы это сделать.

Его восхищенная улыбка была достаточно красноречивой:

— Отважная до мозга костей, мисс Лайман. — Его пальцы приблизились и коснулись ее щеки. — Но все-таки будьте осторожны, — сказал он мягко. — Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.

Хотя она прекрасно поняла, о чем говорит его мягкое прикосновение, она ответила только на его слова:

— Разумеется буду.

Она совсем было собралась сказать ему о своем вечернем свидании с Бьюреком, но передумала.

— Когда вы принесете мне новое письмо для перевода?

— Не раньше, чем через несколько дней. Мне нужно время, чтобы понаблюдать за частной жизнью Бьюрека и миссис Леонард. — Костейн устало провел рукой по лбу и продолжал:

— Харольду будет очень тяжело, если его жена замешана. Она для него свет в окошке.

Вернулся Гордон, облаченный в черный фрак и панталоны:

— Лев, вы решили, чем мы занимаемся сегодня вечером? — спросил он.

— Вообще-то меня зовут Дениэл, — сказал Костейн, взглянув на Кетти.

Он не просил называть его Дениэл, но она почувствовала, что в его словах было некоторое личное сообщение, более теплый, чем обычно, взгляд.

— Да, — сказал Гордон. — Но для дела, знаете ли, лучше сбить слушателя с толку. Поэтому я называю вас Лев.

— Мне очень приятно, что вы считаете меня королем джунглей. Но какие еще джунгли нам нужны в это опасное время? Сегодня вечером леди Сомерсет дает большой благотворительный бал. Мы все можем туда поехать. — Он с надеждой посмотрел на Кетти. Ее сердце сжалось от раскаяния.

— Леди Косгрейв — одна из устроительниц бала. Косгрейв на прошлой неделе продал мне билеты. Я не удивлюсь, если он продал их также Бьюреку и Леонарду.

Кетти снова хотела признаться, но прежде чем она смогла заговорить, Гордон сказал:

— Леонард не сможет пойти, ведь у него подагра.

— Тогда и миссис Леонард не придет, — сказал Костейн. — А мы все пойдем. У меня есть полдюжины билетов. Это на благотворительные цели. Я думаю дать несколько Лиз Стэнфилд.

Гордон выглядел так, будто его поразило молнией:

— Мисс Станфилд! Она тоже может пойти с нами, — сказал он, когда ему снова удалось обрести рассудок. — Я хочу сказать, что уже поздно приглашать ее.

— Мы заедем к ней по дороге, и я узнаю, не заинтересуется ли она.

— Напомните ей, что это благотворительный бал, — сказал Гордон. — Заставьте ее пойти.

— Никто не может заставить Лиз сделать что-нибудь против ее воли, но я думаю, что она придет. Вчера вечером она узнала, что зимой ужасно скучно. — Костейн посмотрел на Кетти и сказал:

— Я заеду за вами.

Она наконец-то обрела дар речи:

— Я уже еду на бал с… с мистером Бьюреком, — сказала она и почувствовала себя ужасно глупо.

— Что?! — недоверчиво уставился на нее Костейн.

— Я еду на бал с мистером Бьюреком, — повторила она.

— Вы сумасшедшая? Когда вы договорились? Почему мне не сказали?

— Мы договорились сегодня днем, когда он приходил.

— Разве я не предупреждал вас держаться от него подальше? Гордон, скажите ей, что это безумие.

— Тебе будет с нами гораздо лучше, — сказал Гордон.

— Вы не можете ехать с ним одна. Это небезопасно, — сказал Костейн и снова начал мерять комнату шагами.