Не решаясь прервать его размышления, я оглядывал библиотеку. Комната занимала, наверное, половину всего этажа: три стены ее были наружными, широкие окна выходили и на восток, и на север, и на запад. Все пространство стен, кроме двери и окон, было заполнено полками. Книги, книги - до самого потолка.

– Я очень тронут, - услышал я тихий голос Родригеса.
– Я уже успел отвыкнуть от таких признаний. Если бы вы понимали, как мне дороги ваши слова, то никогда не пожалели бы о времени, затраченном на поездку в Сан-Хозе.

– Что вы!

– Да, вы не пожалеете, я тоже надеюсь на это. Спасибо. Ваши слова были искренни. И все же за ними чувствовались вопросы, которых вы не высказали. Почему я так давно оставил свой институт? Что я пишу, что я делаю все эти долгие годы? Неужели, сохранив как будто ясность мысли, я совсем вышел из игры, тогда как иные, даже став маразматиками, не покидают ни своих постов, ни журнальных страниц? Все эти вопросы стояли за вашими добрыми словами.

– Но ваш возраст, доктор Мигуэль...

– Возраст? Я и сейчас мог бы писать по пять страниц в день. А в хорошие дни - и по десять. Но моя последняя статья появилась в печати больше двадцати лет назад. И - ни строки с тех пор, ни единой строки.

Он снова повернулся ко мне, положил обе руки на стол, подался вперед.

– Сейчас вы все узнаете. Я расскажу вам о проблеме, над решением которой работал все эти годы. Речь идет о происхождении того вида земной фауны, к которому принадлежим и мы с вами. О возникновении вида, который с такой удивительной душевной щедростью назвали именем "хомо сапиенс". Сущность проблемы, коротко говоря, заключается в следующем: для создания этого вида обычным эволюционным путем у нашей планеты попросту не хватило бы времени. Дарвин прекрасно объяснил происхождение всех видов. От инфузорий до гиббона и шимпанзе. Но если бы у великого англичанина была нынешняя вычислительная техника... Вы ведь знаете, как он тяготел к статистическим методам, с какой редкой для биологов того времени последовательностью пользовался количественными показателями...

Родригес остановился, как бы раздумывая, подготовлен ли я к восприятию его мысли. Потом медленно продолжал:

– Я произвел математическое моделирование мозга шимпанзе и человеческого мозга. Затем произвел простое действие, именуемое вычитанием. Разность заметьте: только разность!
– я ввел в вычислительную машину вместе с обычными данными, характеризующими возникновение случайных признаков и естественный отбор. Подсчет показал: для того чтобы пройти подобным образом путь от шимпанзе до "хомо сапиенса", потребовался бы срок, намного превышающий возраст нашей планеты. Тут нечему удивляться. Слишком уж хаотичен процесс возникновения случайных признаков, в нем слишком велик энтропический элемент: на каждый шаг вперед приходится множество шагов во все прочие стороны. Это темпы слепого котенка. Земля не могла создать человека подобным путем, для этого она очень уж молода. Если двадцатилетняя женщина попытается представить вам своего тридцатилетнего друга как сына, вы можете сделать вид, будто поверили. Но в науке соображения любезности отходят на задний план.

– Неужели, доктор Мигуэль...

– Что вы хотите сказать?

– Неужели вы склоняетесь к теории инопланетного происхождения людей?

– Нет. Одно время я действительно искал ответа в этом направлении. Около трех лет я посвятил проверке гипотезы инопланетного происхождения. Я находил множество доказательств, но после тщательного анализа вынужден был отбросить их - все, одно за другим. Теперь я убежден, что нашу планету за все время ее существования еще ни разу не посещали гости из других миров. Но вообще-то... Вообще-то вы на правильном пути.

– Я не понимаю вас, доктор.

– Сейчас. Если естественное возникновение на Земле исключено, то остается два решения. Одно из них - инопланетное происхождение. Тут вы правы. Но если исключается и это?

– Что же тогда остается?!

– Остается только одно: искусственное создание вида. Мы с вами, сеньор, как и все остальные представители вида "хомо сапиенс", - кибернетические организмы. Киборги - и ничто другое. Киборги, потомки киборгов! Мне безразлично, как отнесутся к этому все те, кто, вопреки названию вида, являются не столько мыслящими, сколько чувствующими. Одни будут считать это унижением рода человеческого, другие его возвеличиванием. Меня же интересует лишь одно: истина. Как и вас, надеюсь.

Вывод, сделанный Родригесом, буквально ошеломил меня. Мне хотелось собраться с мыслями.

– Да, - сказал я, - меня тоже интересует одна лишь истина. И поэтому я был бы вам благодарен, если бы...

– Пожалуйста. Спрашивайте.

– Вы говорили: "путь от шимпанзе"... Но никто ведь и не считает шимпанзе нашими непосредственными предками!

– Конечно. Считают, что и у них и у нас общие предки - ископаемые антропоидные обезьяны конца третичного периода. Ну, скажем, дриопитеки. Но моделировать с необходимой точностью мозг дриопитека я не мог, а основываться на предположениях не хотел. Да в этом и не было нужды. Ведь мозг дриопитека был примитивнее, чем у шимпанзе. Следовательно, путь до человека оказался бы еще более длинным! А с конца третичного периода прошел всего лишь один миллион лет. Нет, мы здесь имеем дело не с медленным естественным процессом, а с быстрым действием - сознательным, целенаправленным!

– И все же я не понимаю вас, доктор Мигуэль. Не дриопитеки же создали киборгов! Ведь это не под силу даже нам.

– Нет, конечно, не дриопитеки. Но и не "хомо сапиенс". Неужели вы считаете, что творец всегда выше своего творения? Так было в религиозных мифах, в жизни бывает иначе. Нищий мастер создает золотую корону царя, глухой композитор - симфонию, уродливый ваятель - прекраснейшую из скульптур. Шекспир был бы поистине богом, если бы обладал хоть половиной тех свойств, которыми наделены созданные им герои.