– Вы готовы, мадам?

Скай вздрогнула при голосе Миньоны.

– Д-да...
– выдавила она, открывая глаза.

– Извините, мадам, - начала оправдываться Миньона, - я не хотела испугать вас.

– Ничего, ничего, - успокоила камеристку Скай, - я просто задумалась.

– О месье Адаме?
– лукаво заметила Миньона.
– Я знаю его с детства. О, он, как это говорится, formidable, magnirique! Un grand homme passionne! Он ваш любовник?

– Она будет моей женой, ты, длинноносая!
– раздался с порога голос Адама.
– Она сейчас носит траур по мужу, но мы давно знаем друг друга, и в следующем году Скай выйдет за меня замуж.

– Месье Адам!
– Миньона от восторга даже выронила губку, которой мылила спину Скай, и сжала руки. Затем подбежала к нему, охватила его голову и расцеловала в обе щеки.
– Bonne chance, месье Адам!
– воскликнула она.
– Я так счастлива за вас! Разве я не говорила вам много лет назад, когда эта злополучная Атенаис прогнала вас, что когда-нибудь найдется девушка, которая станет вашей женой? Мадам Скай гораздо красивее ее!

– И у нее доброе сердце. Миньона, - серьезно добавил Адам.

– Ты невозможен!
– прошипела Скай из-за двери.
– Иди мойся, болван! На тебе пыль по крайней мере половины дорог Франции! Миньона, вода остывает!

Адам со смешком исчез за дверью в своей комнате, а Миньона, раздосадованная собственной оплошностью, быстро закончила мытье Скай, помогла ей вылезти из ванны и обтерла ее.

– Мадам графиня сказала мне, что скоро мы все поедем в Париж на королевскую свадьбу, - болтала она.
– Я и не думала, что тоже смогу оказаться там! Будет что порассказать внукам!

– Ты замужем?
– удивилась Скай.

– За Гийомом, слугой Адама. Он намного старше меня, но мы давно женаты. Я уже была матерью двоих малышей, когда стала камеристкой. Когда графиня Габриэла вышла замуж за месье Антуана и переехала в замок со своими детьми, Гийома назначили слугой Адама. Разумеется, сейчас он давно на покое, но когда узнал, что Адам возвращается, то вернулся на службу. У нас несколько внуков, и им, конечно, интересно будет послушать наши рассказы после возвращения из Парижа.

Скай улыбнулась, вспомнив, как любила подобные придворные праздники Дейзи.

– Свадьба всегда свадьба, - сказала она.
– Я думаю, эта будет отличаться только размахом. К тому же, наверное, мы сможем привезти детям что-нибудь особенное, какие-нибудь сувениры.

– О, вы так добры, мадам!

– У меня тоже есть дети. Миньона, и я знаю, что они всегда рады подаркам.

Качая головой в знак одобрения, Миньона помогла ей завернуться в бледно-розовый халат с жемчужными пуговицами и принялась расчесывать ее волосы. Чуть влажные они засверкали, бросая голубые отблески.

Миньона надушила их ароматом роз. Результат своих трудов удовлетворил ее.

– Итак, мадам, все готово. Где мне сервировать стол?

В салоне?

– Нет, - ответила Скай.
– Я устала. Принеси мне немного хлеба с кусочком сыра и чуть-чуть вина. Я поем здесь у окна, а потом отдохну.

Миньона поспешила выполнить ее просьбу, а когда все было готово, сказала:

– Все ваши платья поистрепались за время путешествия, и, пока вы отдыхаете, я посмотрю, что можно с ними сделать.

– Спасибо, Миньона, - поблагодарила Скай, и камеристка покинула комнату.

Скай медленно жевала хрустящий хлеб с сыром. Вино было сладким и вполне выдержанным. На ее вкус. Взгляд странствовал по саду, где под надзором бонн резвились ребятишки. Скай пришла в голову мысль: как-то там ее дети? Огорченно покачала головой - они-то отлично обходились без нее. На глаза навернулись непрошеные слезы. Она несправедлива к своим малышам - у них просто не было другого выбора, но ведь они так же скучали без нее, как она без них. А она пока еще не готова вернуться в Англию: не готова снова выполнять материнские обязанности и не готова сражаться с коварством Елизаветы Тюдор. Последние два года были слишком тяжелыми, ей нужно время, чтобы восстановить силы. Она смахнула с коленей крошки. И, осушив кубок, легла в постель.

"Господи! Как я устала!" - успела подумать она. Как только ее голова коснулась подушки, она провалилась в сон, Она не имела представления, сколько проспала, но, когда проснулась, вещи в комнате уже отбрасывали длинные тени, а рядом похрапывал Адам. Она посмотрела на него и улыбнулась: он был такой большой, что заставлял ее ощущать себя совсем крошкой, а уж ею она не была. В его черной шевелюре были заметны редкие седые пряди. "Странно, - подумала она, - я никогда не замечала, как прекрасны черты его лица". Высокие скулы обтянула загорелая гладкая кожа - Адам никогда не был домоседом. Ей понравилось, как он подстриг бороду - она стала короче и образовывала круг вместе с дугой усов, что увеличивало его чувственный рот. Да, решительно он был красавец!