Ладе снилось, что она лежит в объятиях Рангара, и он ласкает ее так же нежно и страстно, как десять лет тому назад, и они сливаются в хмельном любовном экстазе... Сон был удивительно приятным и реалистичным; Лада счастливо улыбнулась, потянулась и открыла глаза.

Она распростерлась на роскошном, слегка примятом ложе под розовым балдахином, находящемся то ли на террасе, то ли на огромном балконе; террасу или балкон полукругом охватывали разноцветные ажурные перила, где-то внизу шумел то ли парк, то ли лес и восходящее солнце посылало первые приветливые лучи на землю. Справа Лада заметила высокие резные двери с витражами, а слева...

Она с трудом подавила вскрик и села, кутаясь в простыню, потому что была совершенно голой, и расширенными от страха глазами уставилась на незнакомого мужчину, в непринужденной позе облокотившегося на перила и тоже, что характерно, совершенно голого. Он был высок, строен, с хорошо развитой мускулатурой, бронзовокожий от загара. На лице, окаймленном черной бородой и черными густыми волосами, перехваченными литым золотым обручем с сапфиром, выделялись ясные нежно-голубые глаза и красивый чувственный рот. Небольшая горбинка на тонком носу придавала облику незнакомца мужественность и своеобразный хищный шарм.

– Меня зовут Зинг, - приветливо произнес незнакомец.
– А как зовут тебя, прекрасная и неповторимая в любви дева?

"Что он мелет?
– пронеслось в голове у Лады, и она поплотнее закуталась в простынь.
– О какой любви он плетет? И почему и я, и он голые? Неужели..."

Жаркая краска стыда бросилась ей в лицо.

– Неужели ты посмел... посмел воспользоваться моей... моей беспомощностью?!
– почти выкрикнула она, совершенно не обратив внимания на то, что оба говорят на совершенно неведомом ей ранее, но почему-то хорошо известном сейчас языке.

На лице Зинга отразилось смятение, и он опустился на одно колено.

– Прости, госпожа, но я думал... я был уверен... У тебя действительно были закрыты глаза, но ты делала все, как надо... даже гораздо более того...

Лада спрятала пунцовое лицо в ладони и долго сидела так, мужественно борясь с рыданием. Затем произнесла сдавленным голосом:

– Я... приняла тебя за другого. Уходи.

– Но... разве я был плох? Разве я не понравился тебе, госпожа?
– В голосе Зинга слышалось искреннее отчаяние, и Лада невольно подняла на него глаза.

Он снова встал перед ней во весь рост, и он действительно был красив... Лада непроизвольно задержала взгляд на мощном фаллосе мужчины, и тот, словно почувствовав ее взгляд, начал стремительно набухать, наливаясь силой...

– Нет!
– отчаянно крикнула Лада, вновь зарываясь лицом в ладони. Убирайся! Вон! И пусть сюда придет женщина!

– Женщина?
– пробормотал Зинг обескураженно.
– Ах женщина... Ну тогда понятно. Прости, госпожа, но я же не знал...

Пятясь задом, он отворил дверь и исчез. Лада шумно выдохнула, переводя дыхание...

Примерно через пол-итта в ту же дверь вошла ослепительно красивая юная девушка, также нагая, и присела на краешек ложа, томно потягиваясь, как самка токана в период гона, и значительно улыбаясь.

Лада все поняла. На Коарме тоже встречались женщины, предпочитавшие заниматься любовными утехами друг с дружкой, а не с мужчинами - литиньерки (Рангар называл их по-своему - лесбиянки). Лада относилась к ним с инстинктивной брезгливостью.

– Да нет же!
– со злостью и отвращением произнесла она.
– Мне ничего такого не надо! А нужно мне знать, где я нахожусь и что с моим мужем и его братом. Ясно?

Некоторое время луноликая красавица смотрела на Ладу с недоумением, потом на ее лице проступили удивление и разочарование.

– А!..
– протянула она.
– Хорошо, жди я позову жрицу.

От последнего слова у Лады слегка похолодело в груди: после падения культа Сверкающих на Коарме вряд ли существовало слово более ненавистное, чем "жрец". Впрочем, тут совсем иной мир...

Еще через итт пришла жрица - зрелая, но еще очень красивая женщина без единой морщинки на гордом умном лице, властными льдистыми глазами, резко контрастировавшими с пухлым, чувственным ртом. Волосы ее были уложены в сложную прическу, на высоком открытом лбу красовался огромный изумруд на тонкой золотой цепочке. Юбка из тонких разноцветных лент, ласкающих дивные бедра и длинные стройные ноги, была единственной ее одеждой. На высоких, совершенной формы грудях голубела сложная татуировка.

– Ты хотела говорить со мной, Ищущая Любви?
– спросила жрица приятным низким голосом.

От нее исходил такой ток силы и власти, что Лада немедленно соскочила с кровати, неловко кутаясь в простыню, и поклонилась.

– Да, госпожа, - робко произнесла она, почувствовав себя почти так же, как в далекую, но памятную первую свою встречу с Дальвирой в Лиг-Ханоре, тогда выдававшей себя за могущественную чародейку.

– Отбрось ты эту тряпку!
– неожиданно усмехнулась жрица: - Как мне доложили, тебе нечего стесняться своего тела!