– Подумаешь! – сказала Маргарет. – Всю дорогу дрожу от ужаса! Ну скажи мне, где Питер возьмет другого врача? Тебя, между прочим, тоже никто не гнал. Считается, что ты сбежал сам.

– Вот так, да? Я и не заметил.

– Во всяком случае, облаву на тебя Питер устраивать не станет. Что ты ему теперь? Поголодаешь – сам придешь.

– А если не приду? – спросил Стефан и сглотнул.

– Куда ты денешься. Дай им выпустить пар, чтобы не побили, и возвращайся. Дней пять ты продержишься?

– Черта с два я пойду кланяться, – сказал Стефан. – За меня не беспокойся. Я здесь и год протяну.

– Ноги ты протянешь. Господи, да что я с ним вожусь, с идеалистом паршивым!.. Лучше скажи: ты сегодня что-нибудь ел?

– Я сосульку нашел, – угрюмо ответил Стефан.

– И только?

– Видел еще каких-то… знаешь, такие толстые червячки с четырьмя рожками, они еще все время цвет меняют. Есть одно место, там их полно. Возьмешь на анализ, а?

Маргарет фыркнула:

– Чернильников есть нельзя, это даже малыши знают. Ладно… – Она достала из кармана плоскую баночку. – Бери. Извини, что не сразу отдала. Злилась на тебя.

Стефан повертел баночку в руках. Жестянка не вздулась за сорок лет, и наклейка оказалась на месте. Это были анчоусы в маринаде. Вот, значит, как…

– Дашь попробовать? – спросила Маргарет.

– Кто? – Голос Стефана сел. – Когда?

– Питер, – ответила Маргарет. – Только тайник он не вчера нашел, уж будь уверен. Знал, куда идти, еще оглянулся по пути два раза. Нервно так… А я подсмотрела. Открыл он твой тайник, выбрал одну банку, тут же и съел прямо руками, пальцы облизал, а пустую банку опять в тайник поставил и иконой закрыл. Еще ящиком задвинул. Никто ничего и не знает.

Стефан застонал. Маргарет смотрела на него с сочувствием.

– Успокойся… Ну хочешь, я с тобой останусь?

– Это был резерв, – с трудом проговорил Стефан. – Понимаешь, наш последний резерв.

– Жаль, что там не оказалось молока, – сказала Маргарет. – Для Джекоба. Так дашь попробовать? Мне чуть-чуть. Анчоусы – это что – рыба или фрукты?

– Рыба.

– Глупое название. Лучше бы фрукты. Я уже и не помню, какие они. Только названия.

Он ел анчоусы руками, как Питер. Потом ела она, а он смотрел, как она ест. Анчоусы Маргарет не понравились – или она сделала вид, что не понравились, – и Стефан, надрезав край жестянки, вывернул ее наизнанку и вылизал дочиста.

– Спасибо за нож…

– Возьми еще вот это.

– Замечательно. – Стефан повертел зажигалку в руках. Пощелкал – горела. – Где нашла? Ты молодец. Теперь не замерзну. Я уж было совсем собрался добывать трением… как Робинзон.

– У Робинзона было огниво.

– Разве? Не знал.

– Забыла спросить, – сказала Маргарет, – ты ведь пользовался тайником раньше? Для себя?

– Да, – сказал Стефан. – Один раз. Понимаешь, не удержался.

– Только один раз?

– Если честно, то два. Два раза. А что?

– Так… Я бы не поверила, если бы ты сказал «нет». Ты не бойся, я никому не скажу.

– Какая теперь разница? – пожал плечами Стефан.

– А вот вернешься – поймешь какая.

Маргарет, как всегда, была права, права на все сто, и Стефан это сознавал. Он согласится с Маргарет, согласится, но не сразу. Поддаться на уговоры сейчас – слабость. Даже свергнутый капитан остается капитаном в душе, его можно уговаривать и уговорить, но решения он принимает сам.

– Сказал уже – не вернусь.

Он сразу одернул себя. Как никогда, в его голосе прозвучали мальчишеские интонации. Обиженный упрямый мальчишка был тут как тут, жил в нем и не давал покоя.

– Будешь ждать, когда Питер им надоест, как ты? – язвительно поинтересовалась Маргарет. – Год будешь ждать? Два? Пять? Имей в виду, каждый день обкрадывать для тебя тайник я не смогу. На мне еще малыши. Полезешь на огород за картошкой – тогда точно жди облавы.

И опять она была права, а он нет. Стефан понимал, что даже в Маргарет, лучшем человеке на борту «Декарта», жило вечное стремление взять верх над ним, Стефаном. Пусть, устало подумал он. Ей – можно.

– Говори уж, – сказал он. – Что ты еще припасла?

– А что, заметно? – удивилась Маргарет.

– У тебя глаза блестят.

– Ладно, – сказала Маргарет. – У нас есть шанс.

– Это я и без тебя знаю.

– Глупый, я о другом… Анджей назвал это дубль-эффектом. Проверить, конечно, не может, но говорит, что это самая красивая идея из всех возможных, а значит, она верна. Он много чего говорил, а если коротко, то получается, что-то вроде зеркала. Канал схлопывается от периферии к центру. Срабатывает принцип макронеопределенности: через корабль… то есть через волновой пакет проходят оба устья Канала. При определенных условиях получаются два отражения, идентичных оригиналу. Одно выбрасывается в случайном месте, это мы, а второе…