Казалось, отличный шанс дает река. Полноводный Лейс делил город надвое. В разрыв стены над рекой был вписан арочный мост с высоким, снабженным бойницами парапетом. Правда, по обоим берегам Лейса в черте города также тянулись зубчатые стены, ну так что же? Небольшая высота этих стен не пугала наемников, а главное – фактор внезапности! В разгар первого штурма Барини послал по реке барки с десантом, штурмовыми лестницами и малыми бомбардами. Маневр, обещавший успех, провалился в самом начале – барки напоролись на колья, вбитые в дно перед мостом, и были сожжены осажденными. Ландскнехты спасались вплавь, бросая оружие и доспехи. Обозленный Барини приказал подвести к самым устоям моста барку с порохом. Мост рухнул в Лейс, но ничуть не приблизил унганцев к взятию города. На колу мочало, начинай сначала…

А поди начни до морозов! Наглотаешься грязи, умоешься кровью, а к стенам даже не подступишься.

Одно утешало: пока льют дожди, пока колеса повозок и копыта лошадей вязнут в дорожной глине, нечего опасаться подхода имперских войск. Против них, потянувшихся было к Ар-Магору из Габаса и Магассау, были выдвинуты корпуса генералов Тригги и Хратта с задачей воспрепятствовать продвижению имперских полков, избегая, однако, генерального сражения. Какие там сражения! Все увязли: и Тригга, и Хратт, и имперцы. С ног до головы забрызганные грязью гонцы привозили депеши: армии стоят, происходят отдельные стычки. Где-то там мокнет под дождем сам император, разумно оставивший столицу, но двинувшийся во главе верных войск на помощь Ар-Магору. Мокнет двадцатилетний красавец с надменно оттопыренной губой, пьет от простуды крепкое габасское вино, скрежещет зубами от бессилия… А ведь понимает, наверное, что бессилен и Барини: пока не ударят морозы, город ему не взять!

Пауза. Сразу и не скажешь, кому она больше на руку. Наверное, все же императору: к нему понемногу прибывают новые войска. Из герцогства Киамбар, как и ожидалось, подкреплений нет, зато эпидемия в королевстве Магассау не удалась – то ли схалтурил дьявол Отто, то ли магассаусцы оказались мало восприимчивы к штамму. Не попы же остановили эпидемию, в самом деле. И уж конечно, не лекари.

Барини часами медитировал, глядя на дождь и не видя его, – уберегал себя и приближенных от бессмысленных вспышек гнева. Оставалось единственное: ждать.

А ведь как расчудесно начиналась эта война! Войска Унгана вторглись в герцогство Марайское и наскоком взяли половину крепостей, прежде чем герцог собрал силы. В открытом сражении герцогу не светило ничего, однако же он попытался решить дело в поле. При первых залпах бомбард, осыпавших марайскую пехоту не булыжным, как обычно, а железным и свинцовым градом, герцогское войско бежало без оглядки, бросая оружие. «Железнобокие» Унгана, охватив бегущих кольцом, в четверть часа набрали толпы пленных. Через три дня Барини осадил герцога в замке Динг и принудил его к сдаче. Договор о мире и кабальном союзе герцог подписывал на виду у всей унганской армии, то и дело бросая трусливые взгляды на густые шеренги аркебузиров, на сверкающие кирасами конные полки, на чудо-бомбарды…

Вобрав в себя кое-как приведенные в порядок отряды марайцев, унганская армия потекла дальше на юг. Охраняемые летучими кавалерийскими отрядами, плыли вниз по Лейсу барки с пехотой, барки с артиллерией, барки с припасами… много, очень много речных судов. Спустя две недели маршей и мелких стычек под ноги победителям пали знамена графства Пим. Еще через десять дней унганская армия затопила графство Варата. Там и сям на покоренных землях саднящими занозами торчали невзятые замки, вынуждая оставлять малые отряды для их блокады, но в целом армия продвигалась к Ар-Магору даже быстрее, чем предполагалось.

Дальше на юг начинались земли Магора – императорского домена. На переправе через речушку, впадающую в Лейс, унганской армии преградили путь имперские войска под командованием cамого маршала Глагра.

Барини с любопытством наблюдал за действиями прославленного полководца. Как и следовало ожидать, маршал попытался навязать качественно превосходящему противнику тесную свалку в топких берегах, надеясь взять верх холодным оружием, – и отступил, едва Барини развернул на своем берегу несколько батарей легких бомбард. Один из имперских полков, прикрывавших отступление, был выкошен подчистую, но стоял до конца и даже нанес унганцам потери арбалетной стрельбой. Такого противника приходилось уважать.

И все же… где теперь прославленный Глагр вместе со спасенной им от разгрома армией и императором? Далеко. Зато Барини – у стен Ар-Магора.

Оба застряли.

Наконец землю сковало, а по реке, уже начавшей подмерзать в заводях, приплыл новый пороховой запас. Вновь во весь голос заговорили осадные бомбарды, и грохот их не прекращался девять дней. На избитых ядрами стенах не осталось ни одного пригодного к употреблению орудия; горожане пытались использовать допотопные камнеметы, установив их позади стен. Барини приказал калить ядра для бомбард, обстреливающих город навесным огнем. В городских кварталах занимались пожары. От беспрестанной пальбы закладывало уши. Наконец с тяжким вздохом осела воротная башня с восточной стороны, и в тот же день обвалилась часть северной стены. Канонада затихла. Войска Унгана готовились к штурму.

Дым коромыслом, вертеп и кабак – вот что такое лагерь наемной армии накануне штурма богатого города. Пьянство, драки, визг девок. Долгая подготовка к бою не нужна – солдаты давно готовы, штурмовой припас запасен в достатке. Пей, веселись, сажай на колени шлюх, задирай маркитанткам юбки! Кто может знать, что ждет тебя завтра? Самой своей профессией солдат уже оплатил право на разгул. Ну так гуляй, пока можно!

Внимательный глаз заметил бы и иное: размах беспорядка все же оставался в неких границах, давным-давно нащупанных ветеранами походов, осад и побоищ. Вот завтра, когда город будет взят, когда последние неизрубленные его защитники взмолятся о пощаде, – завтра можно будет всё! Разве князь не обещал отдать город солдатам на трое суток?