Им никак не удавалось, и Боживу, и Надежде Михайловне, остаться наедине, чтобы переговорить: ведь Наташа слышала разговор, их телефонный разговор, неотступно находилась рядом с ними в этот вечер.

И мама Сережи Истины, и Юра переглядывались, долго переглядывались, и им неуютно было чувствовать себя заговорщиками.

А Наташа сама себя ощущала третьим лицом, но уйти в соседнюю комнату была не в силах, а может, и ушла бы, да Сабина уже спала, а предлог тоже отойти ко сну был гораздо мучительнее, нежели остаться здесь, среди безмолвного разговора о ней, который она улавливала в переглядах Надежды Михайловны и Божива: к чему уходить и неминуемо прислушиваться, лучше уж честно присутствовать рядом, все-таки определила для себя Наташа.

Шло обычное чаепитие и разговоры о предметах и действиях.

Надежда Михайловна всегда была честным человеком, и для нее всегда означало слово "скрывать" - значит убивать! Да!.. Что ты скрыл, то убил...

Ты убил движение, ибо, скрывая, ты удерживаешь, а кто вправе убить движение? Никто, даже Господь, ибо Господь сам суть движение, разве может Господь убить сам себя, не был бы он тогда Богом, а убийцей, а значит, человек скрывающий есть убийца, он покушается на Бога, и его надо судить, и наказание неминуемо.

Есть одно на свете, чего не может сотворить даже Господь, единственное и незыблемое: Бог не может убить сам себя, а значит, скрыть, остановить... движение. Надежда Михайловна не выдержала.

– Наташа, - сказала она, проговорила внезапно посреди словесной замусоренности вечера, и ее обращение прозвучало как готовность к наведению порядка, она больше не хотела отворачиваться, когда Наташа смотрела ей в глаза.
– Наташа, повторила она еще раз в пространстве молчания, когда приумолк и Божив, Надежда Михайловна была философом и, может быть даже, одним из тех единственных философов, которые верили в то, что говорили и писали.

Несколько секунд после отзвучавшего "Наташа" даже тишина молчала, даже она прислушалась.

– Да, - прозвучал коротко голос Наташи.

– Но ты же была дома, - медленно подбирая слова, будто предлагая вернуться к такому необходимому и здравомыслящему, устоявшемуся и правильному "нет", сказала Надежда Михайловна.

– Да, - снова ответила Наташа.

Божив молчал, он еще многое не усвоил из уроков Истины, но из его дневников теперь для Юры обозначилось одно: молчи, и слушай, и жди, когда предложат слушать тебя.

– А как же ты могла...
– заговорила было Надежда Михайловна, но осеклась, ибо в единый момент поняла не имеющееся право свое на такой вопрос.

– Могла, - не подыскивая слов, ответила Наташа, даже не пытаясь как-то защищаться.

– Ты сегодня видела Сережу?
– наконец-то проговорил Божив, отодвинутый, отшрихованный молчанием.

– Сережа не узнал меня, - ответила Наташа.

– Наташа, где ты его видела?
– серьезно сказал Надежда Михайловна.

– Он работает в кинотеатре.

– Наташечка, там сейчас работает Юра.

– Я знаю, и Сережа тоже.

– Надежда Михайловна, - вмешался Юра, - Наташа просто устала.

– Да, я устала. Я и в самом деле устала, Надежда Михайловна. Извините, Юра, я пойду прилягу.

Наташа ушла к себе в комнату.

Юра и Надежда Михайловна некоторое время сидели молча.

– Ты знаешь, Юра, - заговорила Надежда Михайловна, - а ведь Наташа не больна, и она вовсе не устала... умом, ты понимаешь, о чем я говорю.

– Да, конечно, Надежда Михайловна.

– И эта "Сказка о любви", - как бы рассуждая вслух, сказала Надежда Михайловна задумчиво.

– А что значит "Сказка о любви"?
– поинтересовался Божив.

Но тут неожиданно раздался телефонный звонок, и Надежда Михайловна сняла трубку.

– Алло, - сказала она.

– Алло, Надя, добрый вечер, это Алексей, у меня мало времени. Завтра с утра созвонимся и встретимся, ты не возражаешь? Слушай Алексей, - взволновалась Надежда Михайловна, - завтра само собой, скажи одно ... рукопись?!

– Да. Это принадлежит Сереже.

Смерть?

В эту ночь Божив долго не мог уснуть: он медитировал, выполняя астральное дыхание.

Именно сегодня Юра понял одну закономерность - астральное дыхание нельзя делать непосредственно перед сном: энергетика должна уложиться, а для этого требуется определенный промежуток времени, чтобы освоить ее, должна наступить энергетическая осмысленность.

Ранее Божив всегда выполнял это дыхание за час, полтора до сна, и теперь ему стало ясно, необходимо, выполнив дыхание, забыть о нем, а это нелегко дается человеку за короткий промежуток времени. Час, полтора - подходящий отрезок.