Был яркiй, почти лeтнiй день. Поeзд должен был стоять 12 минут; платформа наполнилась ободранным совeтским людом из вагонов 4 класса. Кипятку не было, и станцiонный кран был мигом облeплен черной толпой жаждущих.

Из зданiя вокзала вышел патруль охраны и зашагал к головному вагону. В числe стрeлков патруля я узнал Закушняка и Ямпольскаго.

– - Куда это ребата? Кого ловите?

Закушняк, стройный молодой парень из провинцiальных рабочих, как-то передернул плечами. 418

– - Да вот, на облавe...

– - Ну, я вижу... А на кого?

– - Да, вот, бeгунков, которые на Москву прутся, вылавливаем.

Патруль прошел вперед. Незамeтно для них я пошел сзади.

Дойдя до передняго вагона, стрeлки раздeлились.

Трое вошло в вагон, а остальные размeстились по сторонам. Через нeсколько минут из вагона была высажена какая-то семья: старуха, крeпкая, кряжистая, с каким-то восковым пергаментным лицом, молодой крестьянин и двое ребятишек 7-8 лeт. Не обращая вниманiя на их жалобы и мольбы и на посыпавшiеся со всeх сторон вопросы, патруль повел задержанных в станцiонный сарай, гдe один остался на стражe.

Потом остальные стрeлки так же медленно, молчаливо и мрачно пошли в слeдующiй вагон.

К моменту отправленiя поeзда вагона три-четыре было "очищено" от крестьян. Зная, что через полчаса вслeд за "максимкой" идет скорый, я рeшил остаться, чтобы посмотрeть, что будет со снятыми с поeзда крестьянами.

В станцiонном сараe послe отхода поeзда выловленных оказалось человeк двeнадцать. В их числe было двe женщины и трое ребятишек. Изможденные, оборванные и молчаливые, они понуро сидeли на цементe и, видимо, ничто уже не могло вывести их из отупeнiя.

Через нeсколько минут подошел уполномоченный ДТОГПУ44.

Он тоже молча оглядeл крестьян и отрывисто спросил:

– - Откуда?

Старуха медленно подняла голову.

– - С пид Золотоноши, сыночку.

– - А какого чорта сюда притопали?

Старуха удивленно подняла голову, с плохо скрытым недоброжелательством посмотрeла на откормленное лицо чекиста и тихо отвeтила:

44 Дорожно-транспортный отдeл ОГПУ.

– - А куды-ж податься? Хиба-ж так умирати, як 419 скотина? Мабудь вси вже поумиралы в сели. Мы и пiихалы хлиба шукаты...

– - От, дура! Да развe-ж здeсь хлeба больше?

– - А я знаю?
– - устало и тихо отвeтила старуха, опять уронив голову.
– Нам вже все ровно.

Крестьянин помоложе обратился к уполномоченному, и в его голосe прозвучала нотка надежды.

– - А може нас в турму загонять?

– - Ну, вот еще! Возиться, да кормить вас! Идите, куда хотите, только на поeзд не цeпляйтесь.

– - Так куда-ж нам идти?
– - удивленно спросила старуха.

– - А мое какое дeло? На всe четыре стороны. Ну, пойдем, товарищи, -сказал он стрeлкам, и всe вышли. Закушняк задержался и, выходя послeдним, сунул старухe два рубля.

– - Спасибо, сыночек... А може хлиб е?

– - Уж не знаю, бабушка. Ежели достану -- принесу.

– - Сыночек, сыночек, -- с внезапным припадком отчаянiя вскрикнула старуха, судорожно схватив его за полу шинели.
– - Куды-ж нам податься?

– - Да вот, идите в деревню. Вот там, версты с двe, деревня есть. Может, там покормят...

И осторожно высвободив край шинели из костлявых пальцев старухи, стрeлок торопливо вышел из сарая.

Нeсколько шагов мы шли молча.

– - Слушай, Закушняк, куда-ж им дeться, в самом дeлe?

Стрeлок повернул ко мнe свое искаженное мучительной усмeшкой лица

– - Куда? А я знаю? Тут всe деревни, почитай, переполнены. Самим eсть-то почти ни хрeна нeт. Куда-ж кормить? Может, что и дадут, только навряд что.

– - А чего в тюрьму словно просились?

– - Да вот, видишь, при ихней жизни им и тюрьма вродe дома кажется. Послe украинских сел -- все раем будет. Думают -- паек им давать будут... Развe-ж они знают, что в тюрьмах дeется? Да потом, развe-ж тюрем да пайков хватит на такую голодную ораву? Эх, да и так всe, почитай, можно считать, в тюрьмe сидим... А мы вот, видишь, вродe как тюремщики. Чортова служба!... 420

Он со злобой перекинул винтовку через плечо и исчез в дверях станцiи.

К перрону, блестя зеркальными стеклами вагона-ресторана, подходил скорый поeзд.

На службe Россiи

По законам административной, ссылки я не имeл права выeзжать из Орла. Но работать на желeзкe и не соблазниться возможностью стрeльнуть в Москву -было "сверх сил". И изрeдка я ухитрялся на сутки съeздить в Москву и повидать там родных и друзей...

В один из таких, "украденных у ОГПУ", дней, когда я направлялся на Курскiй вокзал, меня вывел из задумчивости шум тормазов останавливающейся сбоку машины. Привычная реакцiя "нелегальнаго" потянула меня нырнуть в калитку. Но не успeл я затеряться в толпe прохожих, как сзади раздался радостный возглас.