Мой пропуск Свирьлага ОГПУ 432

– - А давно его привели к вам?

– - Да не... Вчерась днем....

– - Почему же вы раньше не привели его сюда?

– - А я не знаю, товарищ доктор... Приказа не было... Мое дeло -сторона...

В перевязочной Петр Ивановыч уже раздeл мальчика и уложил на стол. Тонкiя, как спички, ноги и руки бeглеца дрожали, как в лихорадкe, мелкой нервной дрожью, а из горла вырывались стоны, вперемежку с судорожными вздохами. За неимeнiем других возбуждающих средств Петр Иваныч налил стаканчик водки, которую мальчик выпил с жадностью, лязгая зубами по краю стакана.

– - И что это тебe, дурила-мученик, вздумалось бeжать из лагеря?
– - с ворчливой ласковостью спросил фельдшер.

Паренек с какой-то озлобленностью взглянул на него.

– - А что-ж?.. Так и сдыхать по маленькой?
– - хрипло отвeтил он.
– - На баланах что-ль надрываться?.. Все едино подыхать...

– - А куда-ж ты бeжать хотeл?

– - Извeстно куда -- в Питер...

– - Родные там что ли?

Мальчик опять озлобленно сморщился.

– - Давно с голоду сдохли мои родные... В Питерe -- наша бражка -урки... Да хлeба, вот, не хватило... В хуторок и пришлось сунуться...

Голос мальчика стал судорожно прерываться.

– - И поймали значит?

– - Не... Охранники бы не догнали... А от собак энтих развe убeгишь... Чисто людоeды?..

Голос мальчика слабeл все больше. Петр Иваныч многозначительно посмотрeл на меня.

– - Температура... С этой рукой -- табак дeдо. Навидался я, слава Богу, за войну-то на порванное тeло. Тут без ампутацiи не обойтись...

Я направился в III часть48. Дежурный сотрудник сонным голосом ругался с кeм-то по телефону. При моем 433 появленiи он повeсил трубку и кивнул мнe головой. Я сообщил ему о мальчикe и необходимости операцiи.

48 ГПУ внутри лагеря.

– - А-а... Бeгунок этот... Знаю, знаю... Что-ж -- рeжьте, ежели надо...

– - Да у нас ни операцiонной нeт, ни инструментов. Надо в центральный лазарет направить...

– - Ишь чего...
– - недовольно пробурчал, чекист.
– - У нас распоряженiе: в изолятор, а не в лазарет...

– - Развe раненому мeсто в изоляторe?

– - А про то начальству лучше знать...

– - Может быть, его можно хотя бы в наш лазарет положить?

Невыспавшiйся чекист нахмурился.

– - Что это вам, доктор, по сто раз повторять: приказано в изолятор, как бeгунка. Сдохнет -- туда ему и дорога.. Пускай в другой раз не бeгит... И другим неповадно будет...

– - Но в изоляторe для него -- вeрная смерть.

– - Ну и хрeн с ним... Сокровище тоже нашлось! Хорошо еще, что охрана его сюда живым довела... Сколько таких, вот, сокровищ по лeсам гнiет. Бросьте вы, доктор, зря волноваться. Сказано -- в изолятор и точка... А что дальше -- не ваше дeло...

Я сжал зубы и вышел. В амбулаторiи Петр Иваныч уже согрeл воды, и мы оба перед перевязкой стали мыть руки песком (мыла не было) и обтирать их сулемовым раствором. Я молчал, и фельдшер с безпокойством наблюдал за мной.

– - Так куда его?
– - тихо спросил он, наконец

Оригинал закона о наказанiях для несовершеннолетних.

– - В изолятор, -- коротко отвeтил я и отвернулся. Старый, видавшiй виды, фельдшер только вздохнул. Как-то чувствовалось, что к этому мальчику он отнесся с большой любовью. Я знал, что семья Петра Иваныча погибла от голода, в деревнe и только сынишка лeт восьми сумeл как-то пробраться к отцу и теперь жил у него в лагерном баракe, питаясь подачками... Лагерная администрацiя могла в любой момент придраться и выгнать мальчика из лагеря, и тогда ему оставалась только та дорога безпризорника и вора, которая привела на наш 434 перевязочный стол этого израненнаго собаками бeглеца.

Мы стали осматривать и перевязывать мальчика. Он застонал от боли.

– - У нас там, кажется, еще хлор-этил оставался, Петр Иваныч?

Нахмуренное лицо фельдшера как-то болeзненно передернулось.

– - Двe ампулы еще есть...
– - он помолчал и потом, как бы через силу, добавил: -- только не стоило бы тратить, Борис Лукьянович... Ежели в изолятор, все равно exitus laetalis49. Может, кому другому нужнeе будет...

Я посмотрeл фельдшеру в глаза и понял, какой мучительной для него была сказанная фраза. Но для него этот мальчик, сейчас стонущiй на перевязочном столe, был у ж е м е р т в ы м человeком. И для м е р т в е ц а он не хотeл тратить послeдних капель болеутоляющих средств, которыя могли понадобиться, чтобы с п а с т и другого человeка.

Со сжавшимся сердцем я молча отвернулся и стал вынимать из карболоваго раствора бeлую нитку, купленную в городской лавочкe. Этой ниткой мы сшивали раны.

– - Тут у нас, доктор, есть еще спирта малость, -- прервал молчанiе Петр Иваныч.
– - Я разведу его -- пусть выпьет паренек -- все легче будет. А замeсто его рвани -- халат ему наш дадим... Потом как-нибудь в расход спишем... Все равно уж... 435

49 Смертный исход.

Через полчаса забинтованный мальчик под конвоем солдата, шатаясь, вышел из двери амбулаторiи. Петр Иваныч не отрываясь смотрeл на его маленькую фигурку и молчал. Потом, не глядя на меня, он, махнув рукой, сказал только одно слово: "Эх!" -- и, понурившись, стал собирать инструменты...